На лужайке с южной стороны воздвигли два огромных шатра, где посетители могли укрыться от солнца, а кухня расположилась неподалеку от конюшни, там истекающие потом повара, которых временно откомандировали из Легиона, жарили целиком туши пары бычков и шести свиней.

Городские дамы пожертвовали несколько баков с бобами, миски с салатом, подносы с кукурузными кексами и бочонки с сушеными персиками. Еще там был кукурузный хлеб, сладкая ветчина, копченая индейка и оленина, копченая говядина с яблочным соусом, маринованные огурцы, а для детей — подносы с посыпанными сахаром пончиками.

Для трезвенников приготовили лимонад и воду из лучшего колодца Семи Источников, а для остальных стояли бочонки с элем и крепким сидром из погреба таверны Грили.

В доме предлагалось вино, но судя по предыдущему опыту подобных мероприятий, лишь горстка местных жителей заинтересуется подобными утонченными напитками.

Обильное угощение и изысканное убранство были привычны для Семи Источников в День независимости, но в этом году Вашингтон Фалконер, дабы продемонстрировать всем, что именно Конфедерация является истинным наследником революционного духа Америки, превзошел самого себя.

В восемь минут двенадцатого старшина Проктор приказал Легиону выдвигаться, оркестр под предводительством капельмейстера Августа Литтла заиграл «Дикси», и полсотни кавалеристов вывели Легион с поля.

Они ехали с саблями наголо, а роты шагали с примкнутыми штыками. Городок опустел — весь люд собрался у Семи Источников, но солдаты с развернутыми знаменами промаршировали мимо здания администрации с вывешенным флагом, мимо галантерейного магазинчика Спарроу, в чьем окне из восьми огромных листов стекла, привезенных лишь год назад из Ричмонда, отразились марширующие роты, позволив пехотинцам вдоволь налюбоваться своими слегка размытыми фигурами.

Шум на марше вышел преизрядный — не столько из-за разговоров, сколько из-за непривычки солдат к переноске полного обмундирования. Фляги бренчали, сталкиваясь со штыками, жестяные кружки, подвешенные к ранцам, стучали, ударяясь о патронташи.

Первыми наблюдателями, которые поджидали колонну у белых ворот поместья, были в основном дети. Вооружившись бумажными флажками Конфедерации, они бегали вдоль колонны, маршировавшей под дубовой аллеей, ведущей от Росскилл-роуд прямо к главным воротам Семи Источников.

Легион не стал маршировать до самого дома, а вместо этого свернул с дороги в проем, сделанный в изгороди против змей за леском, обогнул дом и подошел к окаймленной флагами южной лужайке между двумя рядами наблюдателей, которых становилось всё больше, они аплодировали прекрасно выглядящим войскам, Кавалерия, придерживающая возбужденных лошадей, чтобы они высоко поднимали ноги, выглядела особенно благородно, когда прогарцевала мимо трибуны, на которой председательствовал Вашингтон Фалконер вместе с политиком, до отделения заседавшем в Конгрессе США.

Рядом с Фалконером и бывшим конгрессменом находились преподобный Мосс, судья Балстроуд и девяностосемилетний полковник Роланд Пеникрейк, служивший лейтенантом в армии Джорджа Вашингтона при Йорктауне.

— Я не возражаю, если он начнет вспоминать про Йорктаун, — сказал Вашингтон Фалконер капитану Итану Ридли, выполнявшему в День независимости роль сопровождающего полковника адъютанта, — но надеюсь, он не станет вспоминать о нем слишком детально.

Но было бы неучтиво именно в этот день лишать старика своей минуты славы.

Адам в своем прекрасном мундире вел кавалерию. Майор Пелэм сидел на откормленной послушной кобыле во главе остальных десяти рот, а майор Дятел Бёрд, чья великолепная форма только что прибыла из Ричмонда ко всеобщей радости легионеров и за счет его зятя, маршировал перед оркестром.

Младший лейтенант Старбак, у которого в этот день не было никаких существенных обязанностей, скакал на кобыле Покахонтас позади майора Бёрда, не прилагавшего никаких усилий, чтобы идти в ногу с ритмом барабанов, а просто вышагивавшего, словно на дневной прогулке.