Беглец непроизвольно положил руку на меч, и возница упал на колени:

– Не убивай, господин…

Беторикс зло ухмыльнулся:

– Ж-живи… А ну-ка, живо подгони повозку к стенке.

– Слушаюсь, господин.

Подросток проворно схватил волов за упряжь, подогнал:

– Эп, эп! Пошли, пошли, родные.

Скрипнув несмазанными ступицами, воз подкатился к дальней стене, через которую недолго думая и перемахнул Беторикс, и дальше уже, забыв обо всех приличиях, стремглав, словно заяц, помчался к дальнему лесу.

Почти сразу же за стеной усадьбы послышались крики и ругань. Взбежав на поросший синим вереском пригорок, беглец ненадолго остановился перевести дух, обернулся, высматривая погоню.

Ну да, конечно, за ним гнались, а как же! С десяток вооруженных копьями воинов из числа местной охраны. Дурни! Зачем вам копья-то? Лишь бы не было ни пращей, ни луков… что вполне может статься, а потому следует держаться подальше от открытых мест. Бежать, скажем, не васильковым лугом, не желтой от одуванчиков пустошью, а кусточками, кусточками – орешник там, ветла, верба.

Ударили по щекам ветки, ноги провалились в какую-то яму – Виталий едва не упал, но, все же устоял, выбрался, побежал дальше, стараясь не попадаться преследователям на глаза.

Да как же не попадешься-то?! Они тоже не полные дурни – сообразили уже давно, что к чему и где нужно искать беглеца. Хорошо хоть, эти амбакты не были благородными людьми, следовательно, у них не имелось и лошадей, неизменного атрибута «всадников» – местной знати. А без лошадей-то погоне трудновато! И еще хорошо – собак с собой не взяли, видать, оставили для углубленных поисков – со стороны усадьбы и сюда, на луга и пустоши, доносился приглушенный собачий лай.

Бежать, бежать! Быстрее.

– Вон он! – неожиданно закричал за спиною один из воинов. – Там, за орешником.

– Гони его, гони! – тотчас же загомонили, заулюлюкали остальные.

В громких криках преследователей явно слышалась радость, быть может, оттого, что они столь быстро выполнили – ну, почти выполнили – поручение своего управителя, или же… или же дело тут было в другом – все же довольно редко простолюдины преследовали благородного господина, классовую ненависть никто и никогда не отменял, Маркс все же неглупый был мужик, вот хоть сейчас спросить где-нибудь в российской глубинке, что ее жители думают о Москве и москвичах… такого наслушаться можно, уши в трубочку сворачиваются!

Так и эти, амбакты, военные слуги – ух, как хотелось им загнать благородного, затравить, словно зверя. А бегали эти парни быстро! Правда, местность знали плохо – да и откуда, раз хозяин переселил их сюда совсем недавно.

Увы, и Виталий помнил округу лишь в общих чертах. Знал, что на севере, впереди, по всему плоскогорью тянулся смешанный лес, перемежающийся поросшими колючим кустарником кряжами и расколотый новой римской дорогой, ведущей в глубину эдуйских земель. На юге, за речкой, в трех днях пути, лежали земли арвернов, будущая французская провинция Овернь – все те же горы, перевалы, потухшие, заросшие почти непроходимыми зарослями, вулканы. Может быть, туда сейчас и свернуть – к югу? Эти воины – из Бибракте, откуда и их господин, а Бибракте – это город эдуев, земли арвернов же – вечных соперников – вряд ли так уж хорошо известны амбактам.

Так-то оно так…

Ускорив ход, молодой человек ловко перепрыгнул через неширокий овражек…

Так-то оно так, однако, для того, чтобы что-то узнать о своих, нужно добраться в Алезию – там Верцингеторикс и его двор.