Алезия вытянулась и томно вздохнула:

– Ах…

Светлые волосы ее, словно напоенные солнцем и медом, раскинулись по плечам, синие глаза томно сверкали, а губы приоткрылись с таким желанием, что Беторикс тут же накрыл их поцелуем… Руки его соскользнули со спины юной женщины, добрались до животика, такого пленительного, шелковистого, плоского, с волнующей ямочкой пупка… а вот уже молодой человек накрыл губами сосок… нежный, но быстро твердеющий, как и грудь, наливавшаяся томным соком любви.

Еще лишь какой-то миг – и влюбленные супруги сплелись в объятиях, лаская друг друга и отдаваясь друг другу со вновь вспыхнувшей страстью.

Счастье! Неужели – вот оно? Обнимать родную жену, любимую, чувствовать ее кожу, ее тело, упругую грудь, вдыхать запах волос, заглянуть в глаза – два омута, два океана… Броситься в них! Утонуть… утонуть… утонуть…

– Ах…

– Дверь-то что не закрыли, кхе-кхе?

Черт!

Вместо того чтоб томно расслабиться, молодой человек обернулся: кого еще там принесло?

– Ах, это ты, братец…

– Я между прочим, уже давно тут кашляю, клянусь всеми богами!

Кариоликс, в дорогой тунике и небрежно наброшенном на плечи синем дорожном плаще, выглядел сейчас, как обычный римский юноша из хорошей семьи, разве что русые волосы не были подстрижены по городской моде, в кружок.

Алезия, ничуть не смущаясь – а чего стесняться брата? – хмыкнула, а Беторикс приподнялся на локте:

– Случилось что?

– Там, у сходней, какой-то парень. Небольшой, лет пятнадцати, смуглый такой. Называет себя Виницием, говорит, что секретарь помощника судьи…

– А! Виниций! – молодой человек хлопнул себя по лбу. – Пускай поднимается, зайдет.

– Ты б оделся сперва, братец.

– Оденусь, оденусь, я к нему на палубу выйду, – Виталий быстро натянул тунику и, чмокнув в щеку жену, босиком вышел на палубу.

– Салве! – посланец помощника присяжного судьи вежливо склонил голову и вытер со лба пот. – Уф-ф! Думал, не успею. Я с попутной баркой…

Беторикс приветливо улыбнулся:

– Интересно, что от меня потребовалось уважаемому господину Марку Максенцию? Все показания я ему уже дал… и ты, парень, это прекрасно знаешь.

– Да знаю, господин, – сняв с плеч дорожный мешок, юноша поставил его на палубу и развязал. – Тут кое-какое имущество, деньги… То, что осталось от несчастного трактирщика. Господин помощник судья наказал передать вам по описи. Проверяйте!

– По описи, значит? – молодой человек искренне изумился. – Ну, что ж…

– Резная шкатулка, в ней – десять золотых монет, – усевшись на палубу, скрестив ноги, Виниций проворно вытаскивал вещи. – Два костяных гребня с жемчужными вставками, серебряное блюдо, кубок, еще одна шкатулка с… – парнишка распахнул крышку. – Со всяким хламом… смотри сам, господин. Что-то, может, и выкинешь, а что-то и пригодится.

– Хлам, говоришь?

Беторикс с любопытством осмотрел шкатулку. Действительно – хлам. Обрывки свитков без записей, тупой каламус, старая чернильница, небольшая картонка с коричневой, желтой и блестящей полосками… Картонка! – с надписью – «ROMA metrebus».

Господи! Билет. На римский общественный транспорт – автобус, метро – билет! Это что же, старик Венуций Лимак на метро ездил? Или… или кто-то другой…

Молодой человек быстро перевернул билетик, вчитываясь в отпечатки штампов…

Куплен за один евро… 17.