– До горушки? – молодой человек взъерошил затылок.

– Ну, пожалуйста, а? Не посылать же Рашкина второй раз. Я его номер наберу сейчас…

– Да сбегаю, – покладисто кивнув, Виталий забрал у Весты мобильник и быстро зашагал к горке.

Не так уж и далеко было идти – метров триста-четыреста, только вот все кочками, кустами да меж деревьями.

Выбрался. Огляделся вокруг – далеко-о видать, только вот тучи кругом низкие, серые, обложили все небо, истекали мелким промозглым дождиком.

Позвонив Рашкину насчет сахара, пролистнул телефон… никого толком и не обнаружив. Пусто! Никаких записей ни в каких папках, только одни цифры – принятые и сделанные вызовы. Что ж, Виталий с первой их встречи знал, что Веста – девушка себе на уме, хитрая, коварная даже. Как она тогда его… Вот уж подстава, так подстава!

Позвонить друзьям? Ну, и что? Что им сказать-то? Здрасьте, мол, я только что от Верцингеторикса? Разговаривал, можно сказать, глаза в глаза – за одним столом сидели. О чем говорить-то? Чего просить? Пока вроде нечего. Или все же «маякнуть», чтоб, если что – знали. А чего ж?

Виталий так бы и сделал… если б помнил наизусть хоть один номер. Никто, как назло, не вспоминался. Как всегда. Память человеческая избирательна, только самые дорогие номера помнишь – «услуга любимый номер», вот так примерно. А из дорогих людей, из самых дорогих… родители умерли, правда, была когда-то одна девушка… вот именно, что «когда-то». А сейчас, сейчас – Алезия, так ей же не позвонишь. Эх, вытащить бы ее, вытащить! Весту и попросить, пока Васюкина нет… Не откажет? Черт ее знает, как пойдет.

Господи, да кому ж позвонить-то?

А на кафедру! Почему бы и нет? Уж этот-то телефон Замятин наизусть помнил. Его и набрал, услышал длинные гудки… Ну, возьмите трубку хоть кто-нибудь! Возьмите…

Ага! Откликнулись. Знакомый такой старческий голос. Профессор Васнецов, вечный оппонент и придира, но и ему Виталий был сейчас рад, словно отцу родному.

– Алексей Григорьевич, здравствуйте. Это Замятин. По голосу узнали? Надо же. Ну и память у вас. На кафедре когда появлюсь? Думаю, что скоро. Я тут сейчас… – Виталий торопливо назвал место и даже хотел упомянуть фамилию Васюкина, да не успел – связь вдруг резко прервалась. Словно бы заглушил кто-то. Наверное, что-то на местной вышке не законтачило.

Пожав плечами, молодой человек сунул мобильник за пазуху и, ускоряя шаг, направился обратно на ферму. Моросил мелкий дождь, но кое-где из-за плотной пелены облаков уже пробивались золотистые лучики солнца. Над крышей коровника что-то блестело. Антенна? Похоже на то. Ну да, насколько помнил Виталий, здесь была какая связь, радиопередатчик, что ли.

Веста встретила молодого человека на пороге, вполне гостеприимно кивнув в сторону обычного, застеленного дешевой клеенкою, кухонного стола, на котором уже закипал чайник. Конечно – электрический, рядом на улице тарахтел уже запушенный генератор.

– Сейчас, заварю. Тебе какой, с бергамотом?

– Пусть будет с бергамотом, – Виталий уселся на старый, с облупившейся краскою, табурет, по всей видимости, оставшийся еще от старой обстановки фермы, и, внимательно взглянув Весте в глаза, негромко спросил:

– Вижу, не ждали?

– Не ждали, – разливая чай, согласно кивнула женщина, выглядевшая сейчас гораздо спокойнее, нежели сразу после встречи. Связалась с Васюкиным по рации? Получила ценные указания? Все может быть, все.

– Понимаешь, мы поначалу хотели Мишку Рашкина, ну, как эксперимент, в прошлое, да он, дурак, грудной клеткой бревно словил, ну, ты помнишь.

Гость хохотнул:

– Да уж, занятное было дело.