|
Масса, диаметр и сила тяжести на поверхности были чуть меньше, чем у Терры. Зато период вращения вокруг оси равнялся всего лишь восьми часам и сорока семи минутам, а наклон оси к плоскости эклиптики был невероятно большим – тридцать восемь градусов. Атмосфера состояла из кислорода и азота, была для человека слишком жаркой и плотной, но для дыхания все же годилась. Биохимия основывалась на наборе аминокислот, который делал ее для человека не ядовитой, но и не подходящей… Вот, собственно, и все, о чем говорилось в справочнике. Миров было такое множество, что даже книга с записью на молекулярном уровне и то не могла содержать много информации – только самую основную. Когда Флэндри надел боевой скафандр, кроме рукавиц и щитка, защищающего лицо, он вызвал Кэтрин Мак‑Кормак по системе личной связи. Ее лицо, возникшее перед ним на экране, выглядывало из шлема, напоминая Доминику дев‑воительниц, о которых он читал в старинных книгах.
– Ну? – спросила она. – Я хотел бы связаться с вашей научной базой, – ответил он, – но как мне разыскать ее в этой чечевичной похлебке? – Они могут не отвечать на ваши вызовы. – Но ведь могут и ответить? А это случится тем вернее, если я буду вести передачу по лучу и они решат, что я их обнаружил. Корабль, который идет на сближение с нами, хранит гордое молчание, и… Что ж, раз на поверхности планеты есть ваши старые друзья, то они ответят вам. Она задумалась. – Ладно. Я вам верю, Доминик Флэндри. Эта база – Порт‑Фредериксен, – на ее лице выступила легкая улыбка, – основана одним из моих предков. Она находится на самом западном выступе Барки – как мы называем тамошний самый крупный континент. Тридцать четыре градуса пять минут восемнадцать секунд северной широты. Думаю, вы можете их нащупать отсюда радаром. – А также тепловой, магнитной и всякой другой аппаратурой. Спасибо. Готовьтесь вступить в разговор… скажем, через полчаса или час. Взгляд Кэтрин посуровел. – Я буду говорить им правду. – Сойдет и это до тех пор, пока мы не найдем чего‑нибудь получше и подешевле. – Флэндри отключился, хотя ее лицо все еще заполняло экран. Он повернулся к Ровиану. – Мы выйдем примерно на стомильную орбиту, пока не свяжемся с базой, а затем уравняем нашу скорость с планетарной. Помощник взмахнул своим защищенным броней хвостом: – Сэр, это означает, что мятежный корабль обнаружит нас чуть ли не на верхней границе атмосферы… – Тогда как нам лучше бы находиться вне гравитационного поля планеты. Но разве ты не говорил мне, что тот корабль идет со слишком большой скоростью, так что сможет выйти лишь на гиперболическую орбиту? – Да, сэр, разве что он способен тормозить куда резче нас. – Капитан корабля, видно, здорово нервничает. Он, должно быть, намеревается пролететь над Дидоной с большой скоростью, чтобы мы не смогли атаковать его. Я бы и сам боялся вражеских эсминцев, если б сидел в переделанном торгаше или в чем‑то подобном. Когда он увидит, что мы миролюбивы, он перейдет на орбиту, а мы – при удаче – к этому времени уже будем разговаривать с ученой публикой где‑то в десяти – пятнадцати тысячах километров от него. – Есть, сэр. Не разрешит ли капитан включить защитные поля на полную мощность? – Только после того, как мы свяжемся с Порт‑Фредериксеном. Они помешают работе приборов. Но на остальных постах и в детекторной группе – полная боевая готовность, разумеется. «А прав ли я? Ведь если ошибаюсь, то…» Командирское одиночество навалилось на плечи Флэндри. Чтобы хоть немного избавиться от него, он занялся расчетами маневров при подходе к планете. Теперь «Азиенна» свободно падала на Дидону. |
