Хотя на задворках души и скреблась кошка да орала благим матом уже на меня и мою импульсивность.

Да, некрасиво вышло вдвойне.

Я к нему с душой, видите ли, а он меня пытается поучать.

Меня? Мне, что, по его мнению, пятнадцать…

Ах, да. Я же сдох.

Осмотрел своё новое тело и едва не завыл.

Худой, как спичка!

Хотя, ладно. Это я утрирую. Но мускулатуры лишен, это да.

Опять в тренажерках торчать?

Между тем, кто-то из подростков прыснул от смеха, тут же прикрыв рот, парочка девчонок где-то на фоне зашушукались.

Лицо оскорбленного мужчины покрылось красными пятнами, он заиграл желваками, но сказать чего-либо не смог.

— Я донесу о нанесённом мне оскорблении в администрацию… — уже тише проблеял он.

— Да хоть гоблинам в секретариат! — нет, ну разве я выразился не столь понятно?

Мужик, пожалуйста, оставь меня в покое, у меня на душе паршиво!

Непонятно где, непонятно с кем, а тут ты! Вот нужно же тебе оставить последнее слово за собой, а?

После недолгого молчания он мрачно произнёс.

— Я это запомню…

— И в дневник не забудь записать, — я потер виски, охреневая от того какие здесь грубые люди.

Плешивый развернулся и, что-то бормоча себе под нос, свалил из виду.

Ты с ними по-вежливому, по-хорошему говоришь, а они ни в какую… Вот кому не понятно, что человеку с мигренью на ухо орать — это очень плохая идея?

Только придурку! А это значит что? А значит, что ушедший по коридору мужчина тот еще умственно обделенный.

Хотя за подобное нарушение всех писаных и неписаных прав человека я сразу бы давал премию Дарвина. Не забыв предварительно вдарить тупой частью по затылку в честь столь знаменательного события.

Вокруг подростки снова зашумели с новой силой, но хотя бы не трогая меня.

— Это он?

— Который? Тот?

— Ага. Это же Ливен?

— Угу. А так и не скажешь, что из рода предателей…

— Тише ты…

Я и так всё слышал. Род предателей? Ну нихрена ж себе.

Я, что, сын Лжедмитрия какого-либо?

Да и даже если и так. С какого дьявола проколы моих предков переносят на меня?

Совсем дети…

Блин, точно.

Нужно, умыться где-то и срочно, иначе мой всё еще не пришедший мозг так и не придет в себя.

Осмотрелся. Увидел точно в конце коридора указатель для туалета.

Пошёл в его сторону.

Сзади раздалась вновь волна роптаний и пересудов.

Да что вы за сплетники то все, ей богу?!

— Марк, ты как? — вот только тут же моего плеча коснулась ладошка той самой каштановолосой девушки.

Ее золотые, как два огонька радужки с подозрением косились на меня.

Не сбавляя ходу ответил ей:

— В поряде, — не понимаю, конечно, что происходит вокруг, но в остальном-то в норме!

Да и что за Марк?

Твен который? Никаких больше Марков я не знаю.

Вроде мужик назвал меня Ливен. Это еще что за фамилия такая? Впервые слышу.

Впрочем, как и то, чтобы ко мне, как к Марку обращались.

— Но ты только что нагрубил распределителю, — тихо произнесла она, косясь в сторону, куда ушел мужчина.

Мы как раз подошли к туалетам. На удивление раковины имелись и снаружи. Видать спортивное какое-то заведение, чтобы там, ну не знаю, лицо умыть или еще что.

Подошёл к ближайшей, сунул под холодную воду свою голову и едва не простонал.

Лепота.

— Ну и что? — наслаждаясь прохладой, спросил я.

— Как и что?! Он же один из распределителей Арены! А если он возьмет и сейчас изменит твоего противника?

Волнуется что ли? Да, что-то вроде того.