– Ты поняла, что она сказала? – поинтересовался Пол.

– Да, конечно. Я уже немного понимаю русскую речь. Она сказала, что я красивая англичанка. Правда, думаю, она мне немного льстит.

Медсестра не уходила. Продолжая улыбаться, она принялась оживленно жестикулировать, указывая на Пола.

– Кажется, она хочет сказать, – объяснила Белинда, – что время посещений истекло. – Было очень мило с твоей стороны, дорогой, выбрать время и навестить меня. Надеюсь, ты придешь еще раз.

– Завтра. Я обязательно буду здесь завтра.

– Увидимся, дорогой. – Она чмокнула Пола в щеку и устроилась поудобнее в постели.

Ничего не понимающий Пол взял с тумбочки пакет с очередным дрилоновым платьем и встал.

– Тебе еще что-нибудь нужно? – Несколько дней назад, когда его еще не пускали в палату, он передал ей сумку с необходимыми, по его мнению, вещами. – Кажется, у меня больше нет английских сигарет.

– Ты имеешь в виду американские сигареты? – ухмыльнулась Белинда. – У англичан пет собственного табака. Кстати, мне совсем не хочется курить. И я себя чувствую намного лучше.

– Мне все это не нравится! – в сердцах воскликнул Пол. – Совершенно не нравится. – Он несколько раз перебросил пакет из одной руки в другую. – Оказывается, продать эти вещи совсем не просто. Все гораздо труднее, чем я ожидал. Я считаю, что мне повезло, когда за день удается избавиться от одного платья. Меня попросили уступить два платья в кредит, я согласился, но теперь не могу вспомнить, кому их отдал.

– Бедолага, – безразлично протянула Белинда и допила чай.

– Люди вроде бы хотят купить, но ни у кого нет денег. Они все пропивают.

В палату впорхнула еще одна сестричка. Эта была значительно изящнее массивной фермерши. В руках она держала поднос со шприцами. Весело чирикая, она принялась делать больным инъекции.

– Алекс, – продолжал ныть Пол, – все время обещает свести меня с людьми, которые взяли бы товар оптом, но ему некогда. В этой стране невозможно ничего продать.

– Жизнь все расставит на свои места, – нравоучительно проговорила Белинда. – А теперь ты должен уйти. Мне пора спать. – К ней как раз подошла щебечущая сестричка с наполненным шприцем.

– Мне это не нравится, – упрямо повторил Пол.

– Зато мне нравится, – вздохнула Белинда. Укол в руку не занял много времени. – Очень нравится, – повторила она, опустила рукав и зевнула.

Пол вышел из палаты и сразу же почувствовал себя лучше. Очень уж тягостной казалась ему больничная атмосфера. Шагая по коридору, он взглянул на себя в большое старинное зеркало. Видимо, оно висело на этой стене еще с царских времен. Грязная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, пиджака нет, потому что погода снова стала удивительно жаркой, неглаженые спортивные брюки, покрытые пылью коричневые туфли. Непрезентабельный облик довершали торчащие во все стороны волосы: причесать их было невозможно, поскольку они давно требовали стрижки, и длинная, неряшливая щетина. Или короткая бородка. Это как посмотреть. Пол нацепил на нос темные очки, мрачно подумал: «Теперь я тоже товарищ» – и улыбнулся своему отражению в зеркале. Зубы были в полном порядке. Мост стоял твердо, приклеенный безвкусной жевательной резинкой, которой вчера угостил Алексея американский турист. Вот он какой, Павел Иванович Гуссей, дилер по продаже незаконно импортированных в Советский Союз дрилоновых платьев. Он вышел на залитую солнцем улицу, окинул оценивающим взглядом своих потенциальных покупателей – нескольких товарищей, спешивших к площади Мира, и отвернулся. Улица – совершенно неподходящее место для заключения сделок. Значительно более предпочтительным казался маленький подвальчик с очаровательным названием «Куколка», где продавали шампанское и коньяк в разлив.