|
Он был слишком смазлив, чтобы стать хорошей рекламой Советской России. Что касается политической системы, он, скорее всего, ее просто не понимал. Он показывал дяде Павлу фотографию своей семьи за рождественским столом, однажды в ресторане он даже позволил себе исполнить довольно смешную пародию на Хрущева, которого он называл «Большой живот». Кроме того, он был убежден, что спутники и космические корабли – пустая трата народных средств, а наиболее значительными достижениями Запада считал джин, принцессу Маргарет, быстросохнущие мужские рубашки, автомобильные гонки и мистера Гарольда Макмиллана. Сделав круг по каюте, он остановился возле койки и сказал: «Ужин через десять минут. Одевайся быстрее». Затем он потянул на себя простыню, и, когда из-под нее показалась красная физиономия Белинды, сообщил: «А ты оставайся в постели. Доктор велел. Ужин я принесу в каюту. Что я принесу? Красную икру, консервированные крабы, огурец, черный хлеб».
Пока Пол поспешно натягивал нижнее белье, Егор Ильич, явно чувствовавший себя в каюте как дома, открыл шкаф и вытащил спрятанную среди одежды бутылку грузинского коньяка. Стаканы были у него с собой. Он щедро наполнил два стакана, протянул один из них Полу и сказал: – Твоей жене нельзя. Доктор сказал, что ей нельзя пить и курить. А нам можно. – Он чокнулся с Полом, сказал «За ваше здоровье!», после чего коньяк моментально исчез. – За ваше здоровье, – машинально ответил Пол. – Пол, – подала голос Белинда, – я не хочу. – А тебе никто и не предлагает, – ответил Егор Ильич и снова наполнил стаканы. – За ваше здоровье, – поднял стакан Пол. И коньяк исчез. – За ваше здоровье, – ответил Егор Ильич. – Каждый день одно и то же, – неизвестно кому пожаловалась Белинда, – они думают, что мы печатаем деньги? – Конечно, – согласился Пол. – За ваше здоровье. – За ваше здоровье. Бутылка уже опустела на три четверти. А красная нижняя губа Егора Ильича ярко заблестела. Он сказал: – Мы уже заканчиваем, – и аккуратно разлил оставшийся коньяк в стаканы. – Чертова свобода, – вздохнула Белинда. Егор Ильич расплылся в улыбке, протянул Полу его стакан, точным броском отправил пустую бутылку в мусорную корзину и снова провозгласил: – За ваше здоровье. За мир во всем мире! – Он проглотил содержимое своего стакана и довольно крякнул. – Миру мир, – отозвался Пол. Он чувствовал, как на него наваливается тяжелый пьяный дурман. – Какой позор, – ругалась Белинда. Егор Ильич принялся наскакивать на Пола, весьма похоже копируя боксерскую стойку. Он с шутливой яростью размахивал кулаками, легонько касаясь своего соперника. С трудом ворочая непослушным языком, Пол сказал: – На ужин я не иду. Через час принесешь еду сюда. Борщ, холодную осетрину, блины со сметаной. Егор Ильич подмигнул, изобразил несколько фигур из своей пантомимы, изображающей Хрущева с маленькими девочками, изобразил замысловатое балетное на, поправил, заглянув в зеркало, галстук, послал воздушный поцелуй Белинде и танцующим шагом вышел из комнаты. Пол окинул взглядом Белинду и заявил: – Хорошо, а теперь все будет по-моему. Я приготовил настоящий английский ростбиф для избалованной американки. Глава 3 Высота тридцать пять тысяч. До цели осталось пятнадцать миль. Наводка по лучу. Атака! Правый двигатель горит. Зенитным огнем снесло большую часть левого крыла. Связи нет. Хвостовой стрелок доложил, что интерком сдох. Пол проснулся и с удивлением обнаружил, что лежит обнаженный и сильно вспотевший на маленьком красном диванчике у переборки. Но они же вернулись домой, Роберт вернулся. |
