— Эй, жаба-переросток, может, ты умеешь призывать каких-нибудь тварей?

— Ква, — гордо кивнул тот в ответ.

Он снял с руки браслет, сорвал с него одну бусинку и бросил ее на землю. Затем запрыгал на одной ноге, одновремено с этим не то квакая, не то булькая что-то неразборчивое.

Бусина вспыхнула, и плавно поднялась в воздух, превращаясь в тусклый светящийся шар.

Болотный дух 25-го уровня — гласила надпись над ним.

Ну, типа спасибо, типа помог, великий и могучий аватар повелителя болот. Вот только толку с этой твоей помощи… Даже я, простой жрец, способен на большее!

Например, призвать Водяницу, не очень сильную, но зато вполне материальную болотную жабу, плюющуюся ядом. Или Угрюмого квакера, кто бы они ни был. Это умение у меня было совершенно не развито — но оно даже и к лучшему, меньше будет расходовать благодати, а призванную тварь все равно в расход пускать.

Я достал лопату и пару раз ткнул ей в землю, создавая небольшое углубление. Затем вытащил «бездонную» флягу и вылил в ямку примерно три литра, чтобы получилась лужа.

Многие призывающие заклинания Некромантии требовали наличия трупа, могилы или неприкаянной души. А молитвы из дерева умений Болотства — болото или хотя бы небольшой искуственный водоем, который у меня получился.

Я активировал «Призыв угрюмого квакера» и восхищенно уставился на существо, которое выбралось из моей лужи.

— Ква? — недоуменно пробормотал Хубаба и почесал свой зеленый затылок дубиной.

— Ква? — угрюмо отозвался квакер.

Он с интересом изучал свою точную копию. Разве что мой спутник был в полтора раза крупнее, и в десять раз постарше уровнем, чем призванная тварь. Ну и увешан своими шаманскими побрякушками.

Кулдаун на призыв аж целых десять минут после гибели первого воина, так что нам предстоит долго, нудно и дорого зачищать это треклятое место.

Дорого, потому что мои молитвы жрут Благодать, получаемую не из воздуха и зелий, как та же мана, а из пожертвований. То есть прямая конвертация ценностей материальных в ценности духовные — совсем как в реальности, ага. Только что-то не видел я посреди болот храмов с золотыми куполами, да и жрецы Нааму щеголяют в тех еще обносках, да еще и на свои кровные купленные.

— Иди туда, — скомандовал я, указывая болотному воину на разлапистое дерево метрах в двадцати от начала леса.

Тот выставил вперед свое легкое копьецо с наконечником из рыбьей кости, больше похожее на гарпун, и двинулся вперед.

«Бздыыыыынь!» — звонко щелкнуло что-то, едва он прошел десяток шагов.

И тут же мой саммон отправился в недалекий, но очень громкий полет по причудливой орбите, издавая недоуменное «Кваааа!»

На землю он рухнул шагах в тридцати за нашими спинами.

А в точке его вынужденного «старта» дрожала и вибрировала толстая ветка, которая и исполнила роль импровизированной катапульты.

Лякуш подбежал к своей уменьшенной копии, схватил его своей мощной лапищей и одним рывком поставил на ноги. Сунул призванному мобу в лапы его копьецо, махнул в строну леса и скомандовал:

— Иди. Туда.

А затем хлопнул по плечу, оставляя на нем огромный грязный отпечаток перепончатой лапы. Полоска здоровья болотного воина начала быстро восстанавливаться.

Похоже, Хубаба мог и его лечить своими грязевыми припарками.

Настроение у болотного от этих целебных процедур явно улучшилось, и он хоть и осторожно, но вполне бодро отправился выполнять приказ.

Дотопал до ветки, ткнул в нее копьем и тут же отпрыгнул назад, словно опасаясь, что дерево даст ему сдачи.

Я специально засекал время: на каменном плато ловушки пропадали через пять минут, а перезаряжались — еще через пятнадцать.

— Давай-давай, топай.