— Спрячем-то мы вас легко, — сказала одна белая мышка, — вот в этом домике. — В ящике стоял маленький домик с дверцами и окошками. — Но не позднее чем через три дня маэстро Саламбо поднимет его. Весь ящик будут чистить.

— Мы могли бы все забраться на них и укрыть своими телами, — предложила другая белая мышь.

— Да, — подхватила Тисси, — это возможно, пока мы в дороге. Но перед представлением маэстро Саламбо уж точно вынет нас всех из ящика и увидит серых мышей.

Все замолчали и напряженно задумались.

— Канада, — прорычал во сне медведь, — Канада.

— У меня есть идея, — наконец оживилась Тисси. — Вам надо научиться делать что-нибудь необычное, и тогда маэстро Саламбо оставит вас в цирке. Лучше всего, если кто-то из вас выучится бегать по канату. Ведь до сих пор мне приходиться делать это одной.

Тисси забралась на небольшой столбик, к которому была привязана нитка, ведущая к другому столбику. Тисси рассказала, что ей приходится репетировать ежедневно по нескольку часов. Остальные мыши тренировались в маленьких деревянных беговых колёсах.

— Нам надо быть сильными, — объяснили белые мыши, — потому что Лена, сиамская кошка, довольно упитанная.

15

В следующие дни мы с Вильгельмом пытались ползать по канату. А для домашних и полевых мышей это не самое привычное дело. Так что поначалу мы висели, как сосиски, на верёвке, по которой Тисси двигалась легко и грациозно, и сверху, и снизу.

На третий день Вильгельм сдался и сказал, что лучше будет упражняться в кувырках — раньше он часто кувыркался на пашне.

Ну а я продолжил отчаянно тренироваться на канате.

Каждый раз, когда над ящиком появлялись огромные усы маэстро Саламбо, а его волосатая рука поднимала домик и меняла опилки, мы с Вильгельмом бросались в угол ящика и все белые мыши прикрывали нас собой. Так что маэстро Саламбо не видел ни волоска нашей серой шёрстки. Всё было безупречно белым. Джек каждый раз покатывался со смеху.

Однажды фургон остановился. Ящики выгрузили. Медведь еле проснулся и спросил спросонья:

— А где ж это мы?

— В Англии, — отозвался Джек, — в Бристоле.

— Какая противная погода, — сказал медведь и чихнул. — Всё время дождь. — Но сказал он это, ещё не продрав глаза, — ведь на улице светило солнце.

Цирковые рабочие установили шатёр. Он был очень маленький, почти как палатка, и порядком потёртый. На манеже уже работали артисты. Двое сыновей маэстро Саламбо жонглировали несколькими пустыми пивными бутылками. Маэстро Саламбо — на самом деле его фамилия была Грубер — размахивал хлыстом, заставляя медведя ездить на самокате по кругу. Отталкиваясь лапой, тот каждый раз рычал: «Канада, Канада».

Наверху, под куполом цирка, раскачивалась на трапеции госпожа Саламбо.

Поимо семейства Грубер, в труппе был только один артист-человек — маг Клан- дестин. Он как раз демонстрировал нескольким зевакам свою чёрную магию: вытаскивал у них из карманов бумажники и снимал с рук часы так, что они ничего не замечали.

А потом настал момент, которого мы так долго боялись. Маэстро Саламбо поставил на барьер манежа маленькую тележку, посадил в неё сиамскую кошку и начал по одной доставать из стеклянного ящика белых мышей и впрягать их в миниатюрную упряжку. Мы с Вильгельмом лежали в углу на полу и чувствовали, как с нас поднимают одну мышь за другой. Наконец маэстро Саламбо увидел нас.

— Ну и ну, — сказал он, — серые мыши. Как же это они здесь завелись?

Волосатой рукой он быстро и уверенно схватил Вильгельма.