|
Она погрузила обе руки в чашу фонтана. - Сделай так же, - сказала она мне. - Прикоснись к воде. - Да ни за что на свете. Но тебе не хочу мешать - пойду поищу место для ночлега. - Еще минуту! С этими словами она вытащила из сумочки маленькую флейту и поднесла ее к губам. Музыка, как мне показалось, произвела гипнотическое действие - шум машин отдалился, сердце мое забилось ровно. Присев у фонтана, слушая лепет воды и песенку флейты, я не сводила глаз с лунного диска, плывшего над нами. Что-то подсказывало мне, - хоть я и сознавала это не вполне отчетливо, - что там, в небесах, пребывает какая-то частица моей женской сути. Не знаю, как долго звучала флейта. Оборвав мелодию, девушка повернулась к фонтану. - Кибела, - сказала она. - Еще одно проявление Великой Матери. Кибела управляет ростом колосьев в поле, оберегает города, возвращает женщину на стезю священнослужения. - Кто ты? - спросила я. - Зачем попросила меня пойти с тобой? Она обернулась: - Я - именно то, что ты думаешь. Я исповедую религию Земли. - Зачем я тебе понадобилась? - настаивала я. - Я читаю по твоим глазам. И сердце твое для меня - открытая книга. Ты будешь пылко и страстно любить. И страдать. - Я? - Ты знаешь, о ком я говорю. Я видела, как он смотрел на тебя. Он любит тебя. Да, конечно, я имею дело с сумасшедшей. - Потому я и позвала тебя с собой, - продолжала она. - Он - значителен и важен. Он, хоть и болтает ерунду, по крайней мере признает культ Великой Матери. Нельзя допустить, чтобы он пропал. Помоги ему. - Ты сама не знаешь, что говоришь. Ты запуталась в своих фантазиях, - говорила я, снова лавируя между автомобилями и твердя про себя, что никогда больше не стану думать над словами этой женщины. Воскресенье, 5 декабря 1993 Мы остановились выпить кофе. - Жизнь многому тебя научила, - сказала я, пытаясь поддержать разговор. - Прежде всего тому, что мы способны к постижению и обладаем даром изменения, - ответил он. - Даже если это и кажется невозможным. Тем наша беседа и кончилась. До этого в течение почти двух часов пути, пока не остановились у придорожного бара, мы почти не разговаривали. Поначалу я пыталась вспоминать наше с ним детство, но он не проявил к этому интереса и явно отвечал только из вежливости. Он даже не очень-то и слушал меня и спрашивал о том, что я уже успела рассказать. Что-то с самого начала пошло не так. Может быть, время или расстояние непоправимо отдалили его от моего мира. "Он говорит о волшебных мгновеньях, - подумала я. - А в чем разница между теми дорогами, которыми шли Кармен, святой Иаков или Мария?" Да, он живет теперь в другом мире, Сория превратилась в воспоминание - размытое временем, застрявшее в прошлом: его друзья детства так в детстве и остались, а старики, если еще живы, заняты тем же, чем и двадцать девять лет назад. Я уже раскаивалась, что согласилась поехать с ним. Когда же в этом баре он вновь оборвал разговор, я решила не возобновлять его. Те два часа, что оставалось ехать до Бильбао, были для меня сущей пыткой. Он смотрел на дорогу, я глядела в окно, и никто из нас даже не пытался скрыть дурное настроение. В автомобиле, взятом напрокат, не было радио, и нечем было заглушить гнетущее молчание. - Давай спросим, где здесь автобусная станция, - сказала я, когда мы съехали со скоростной магистрали. |
