Гнат разлил. Саня тем часом открыл пиво на запивку.

– Серьезные планы у тебя, – сказал Гнат, обведя взглядом пивной строй.

– У меня? – поднял брови Саня. – У меня планы исключительно производственные. Я так понял, что оттяг тебе нужен. – И, подчеркнув голосом слово «тебе», Саня двинул к Гнату по столу стакан.

– Министерство охороны здоровея попэрэджуе: надмирнэ вжывання алкоголю шкодыть вашому здороввю. – Назидательно выставив крепкий и узловатый, как корень, указательный палец, Гнат подмигнул, а затем взялся за стакан.

– Прекрати свои антирусские выходки и пей! – ответил Саня.

Слово за слово, глоток за глоток – пошел разговор на любимую тему, изредка прерываемый то звонками по телефону (их Голощапов резко обрывал – не до вас, мол), то позвякиванием факса. Как так получалось, что, о чем бы ни начали они беседовать, всегда уже после третьей‑четвертой заносило их непременно в трясину русско‑украинских отношений, – то была загадка.

Конечно, не о работе же говорить.

Тем более что говорить о ней нельзя. Верно, и Сане нельзя.

И не о бабах же…

Тем более – что мог после сегодняшнего о них сказать Гнат? Одни матюки…

– Для вас, для русских, негр – это негр, грузин – это грузин, даже татарин какой‑нибудь – это именно татарин. А вот украинец для русских – это всего лишь тот же русский, только с какой‑то нелепой придурью. Русский, который не хочет быть русским, а вздумал именоваться как‑то иначе! Потому вы с нашей независимостью и не можете смириться до сих пор!

– Да какая придурь! – крякая после очередной заглоченной толики «Царевича», возмущался Саня. – Будь ты хоть сто раз нерусский и независимый, ради бога – только врагом не будь!

– А у вас спокон веку: кто перед вами не стелется – тот уже и враг, – гнул свою линию Гнат. – Так что вам теперь все враги…

Спорщик менее опытный начал бы отмазываться: да я не враг, да при чем тут враг… И безнадежно проиграл бы – потому что позволил бы разговору пойти о том, что правильно и что неправильно делает Украина; а поскольку она, по мнению самого же Гната, после единственно правильного своего действия, то есть выхода из Союза, делала неправильно решительно все, Саня разделал бы на этом поле Гната вчистую. Россия ж тоже делала неправильно все – и Саня это тоже вполне признавал, – поэтому говорить надо было исключительно о России. Главное – не дать сбить себя с России и перевести разговор на Украину.

– Это почему это у нас все враги?

– А потому. У кого нет целей – у того не может быть друзей.

– Ой, Гнат, ты лучше выпей.

– И выпью. И ты выпей.

– Да я‑то как раз выпью…

– И я выпью. А вот ты – выпей! Ага! Пьешь! Ответить нечего!

– Да как это нечего? Как это мне нечего? Это тебе нечего, повторяешь баланду десятилетней давности! Да мы этого от вас еще в ельцинские времена наслушались! В кравчуковские! Идти с Россией вместе, мол, нельзя, потому что она никуда не идет…

– А то не так?

– А вспомни: стоило ей куда‑то хоть попробовать пойти – сразу вой: имперские амбиции!

– А кто ж вам виноват, что вы только в эту сторону ходить умеете?

– Да для вас любая попытка России защитить свое достоинство и свою территорию – была имперская амбиция!

– Свою? Ваша территория – Владимир да Тула! Кто на нее нападал? От кого вы ее защищали? Вам свои колонии отдавать не хотелось!

– А, ну конечно! А Крымщина, Харьковщина да Львовщина – это, разумеется, исконно украинские земли?

– Да уж не русские!

Так они могли до бесконечности, пока в бутылке не кончалось.