Из леса народ шел по одному-два человека. Вот показались Зоряна с Ледой, с корзинками. Спокойно пошли к дому, разбирать принесенные припасы. Потом пришла Агна с детьми, тоже с корзинками. На тряпку никто внимания опять не обратил. Когда пришел Кукша с охоты (неудачной) я решил, что пора действовать. С криками и воплями выскочил из-за дома, колотя копьем по щиту, и поскакал вприпрыжку к бабам.

Фьють! Фррыг!

Блин, хорошо что щит делал считай из поленьев! Бабы отреагировали почти правильно. То есть, с воплями похватали детей, кого смогли, и ломанулись, аки лоси в лес. Даже не в сторону нашего схрона, а просто в лес. А вот Кукша и Веселина — неправильно. То есть они меня чуть не убили. Кукша схватил свой лук и начал меня обстреливать. Хорошо, что с перепугу мазал, только вскользь в щит попал. Но своими действиями он меня натурально спас, дал время укрыться за щитом. Потому что Веселина подтвердила свой статус снайпера — всандалила мне в щит стрелу ровно там, где была моя голова. Она арбалет с собой постоянно таскала, тренировалась, привыкала, я настоял. Я завопил, благим и неблагим матом, погибать молодым мне совершенно не хотелось, а Веселина уже натягивала тетиву, недобро на меня посматривая. По характерным словам на буквы Х и Б, наши стрелки меня, наконец узнали, и уставились недоуменно. Потом из леса подтянулись бабы, которые, как позднее выяснилось, не далеко отбежали и стали наблюдать. Подтянулись, и чуть не навешали мне — я от них убегал по всей деревне.

— Это же учения! Подготовка! В обстановке… Ай, больно! — это мне коромыслом слегка прилетело, — В обстановке, приближенной к боевой! Ай, блин! Агна, кто ж камнями то кидается в родичей! Это ж по-современному! Прогрессивно!

Продолжалось это минут пятнадцать, местные слили адреналин, я запыхался в своем маскараде, остановился и поднял руки. Сдался, значит. Кукша с Веселиной ржали как кони, пока меня гоняли по деревне, но сами в процессе экзекуции не участвовали. Наконец, на вопли из поселка, в основном мои, нарисовался Буревой. Всех уже отпустило. Стояли, тяжело дышали.

— Ты чего поленьями обвешался да рожу размалевал? — дед рассматривал мой маскарад с недоумением, — да и крик подняли, на озере слышно, а оттуда для нас главная опасность.

— Вот! Вот! Правильно! Братик, защити от баб, всю спину исполосовали! — я заскулил и побежал к Буревою, — Я учения устроил, по эвакуации, ну побегу в лес при опасности. По результату эти личности, — я ткнул в Веселину с Кукшей, — меня чуть на тот свет не отправили, а эти, — обвел баб руками — вообще дрекольем по деревне гоняли! Никакого уважения! Никакой дисциплины! Вон, знак опасности же висит!

Я ткнул в тряпку. Народ синхронно повернул голову к флагштоку. Там развевалось наше красное знамя.

— Ну дык это, а пошто поленьями обвешался? — дед почесал бороду.

Я начал в красках описывать замысел, его реализацию, как готовился, как засаду устраивал, процесс моего кавалерийского наскока, артналета со стороны стрелков, и позорного бегства от разъяренных баб. Дед сначала слушал серьезно, потом начал кривиться, потом заулыбался, потом начал ржать. Особенно на том моменте, когда меня загнали в кузницу, и тыкали палками, а я орал и отбивался. Бабы подключились к рассказу, как они страха натерпелись, как в лес детей спасать, как услышали кодовый сигнал «Ай, б…ть! Что ж вы творите, снайперы хреновы!», как вернулись посмотреть, узнали меня и решили наказать за страхи свои. Куша тоже с Веселиной добавили свою лепту в мой рассказ. Через полчаса вся деревня ржала как кони, вспоминая отдельные моменты и ситуацию в целом. Больше всех смеялись дозорные, они всю картину видели со стороны, и знали про мой маскарад.