Когда все несколько успокоилось, народ устал смеяться, дед посерьезнел, и перешел к оргвыводам:

— Так, родичи мои. Все это конечно хорошо, особенно Серегу по деревне дрекольем гонять, — все заулыбались, — но брат мой младший, названый, прав. Если были бы мурманы или даны, а не этот ряженый, в поленьях, тут бы вам конец и пришел.

Народ проникся, улыбаться перестали. Кукша вылез вперед:

— Ну дык мы ж его убили бы! Вот, Веселина бы еще раз стрельнула — и все!

— Ага, еще раз… Да по родичу, который вас уму-разуму учил. Который в бой не шел, только орал громко. Да по одному. А если бы еще пяток выскочило, тогда что?

Наши стрелки задумались, прикинули про себя, и погрустнели. Еще парочка гоповарваров бы их положила.

— Вот! — дед поднял палей над головой, — Головой думать надо (о! моя цитата!)! Сами бы сгинули, да и нас погубили бы. Сергей прав, не дело это, дозорных выставили, а их никто не слушает. Тряпку эту, флаг которая, подняли, а никто на нее не смотрит. В лес ломанулись так, что за вами любой дурак дорогу найдет. Не гоже.

Дед встал с пенька, почесал бороду, и начал раздавать ОВЦУ (особой важности ценные указания):

— Теперь учения эти будем проводить не раз. Сами запомните, и детям строго накажите — из леса сразу не выходить! Спрятались укромно, глянули на флаг, если нет — тогда идите. И только так! И никак иначе! Это я вам, как глава рода говорю. Наказывать буду всех, кто напролом до дому прется! Мужей схоронили, теперь детей схоронить хотите!? Или жизнь вам не мила!!? Хотите на в рабы податься!!!? Я вам покажу! — дед не на шутку рассвирепел — Слушать надо, когда говорят вам! Умные люди говорят, опытные!! Мы же не просто так все это затеяли!!!..

Дед распалялся, бабы поникли. От былого веселья не осталось и следа. Дети даже посерьезнели. Накачка личного состава продолжалась еще минут двадцать. Потом дед оглядел население — до всех ли дошло? Народ стоял понурый. Значит, до всех. По крайней мере, здесь и сейчас свою ошибку поняли и бабы, и дети, и Кукша с Веселиной. Дед успокоился, а народ, видя это, начал ему жаловаться, что страху натерпелись, что я, злыдень такой, выскочил, как черт из табакерки, что за детей испугались… Дед характерным жестом руки пресек на корню эти стоны:

— Сергей правильно сделал, сейчас страх переживаете — когда даны придут не растеряетесь…

— Тяжело в учении — легко в бою! — я поддержал суворовским лозунгом выступление деда.

— Ага, ага, — дед зыркнул на меня, нечего старших перебивать, — вот чтобы боя этого самого не было, теперь в деревню с поднятым флагом не заходить! В стороне держаться, наблюдать скрытно! Рано нам пока в бой вступать…

— Как же рано, мы вон на учениях этих воя убили считай? — Кукша продолжал гнуть свою линию.

— Вот только ты-то не попал! — дед показал на меня и на мой щит, где торчала только стрела Веселины, — и стрел сколько потратил? Сколько осталось у тебя? Дальше что делать собирался? Почему как перст посреди деревни стоял? Почему Веселина вместе с тобой стояла? Метнул бы Сергей копье свое — не тебя, так сестру бы убил или покалечил. Ты бы потом мне сказывал про подвиги свои, если бы сестру не сберег? Или как?

Кукша сник. Дед был со всех сторон прав. Подготовленный воин, по его рассказам, даже при том вооружении, что было у гоповарваров, да еще и в чистом поле — это штука страшная. Они чуть не с пеленок готовятся, да потом в походах опыт набирают. Те, кто выживает. Кукше с луком если что и светило, то только поцарапать своими стрелами одного, максимум двух, и то не факт.