Надо было проверить, как там гуси. Он не стал надевать пальто, открыл дверь кухни и вышел наружу. Термометр показывал двадцать пять градусов по Фаренгейту. Джордж неловко передвигался по замерзшей земле. Может быть, придется купить новые ботинки на более толстой подметке. Даже сама мысль, что во время долгой зимы будет обходиться без Майка, заставляла его двигаться медленнее. Подойдя к двери в сарай, он схватился за ручку.

Щеколда примерзла.

– Черт возьми! – выругался Джордж, сильно дергая дверь.

Он уперся ботинком в стенку сарая, чтобы лучше ухватиться за ручку. Его тело стало таким старым и слабым, что ему пришлось напрячь все свои силы, и он упал спиной на землю.

– Вот дерьмо! – снова выругался он, глядя в небо над головой.

– С тобой все в порядке, дед? – подбежал Майк, глядя вниз на него.

– Нормально, – буркнул Джордж.

Майк протянул ему руку. Ухватившись за нее, Джордж поднялся. Майк стал внимательно смотреть на поднимающееся над горизонтом солнце, делая вид, что ничего не случилось. Джордж был зол на самого себя и чувствовал себя старым. Его кости ломило, даже царапина от кошки ужасно болела. Пока он отряхивался, Майк открыл дверь сарая, гуси громко загоготали.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Джордж.

– Кормлю гусей, дедушка, – ответил Майк, входя в сарай без лишних объяснений.

Друг за другом каждый из них приготовил себе завтрак. На дальней конфорке плиты стояла большая кастрюля с овсяной кашей, рядом – кувшин с апельсиновым соком и старый битый кофейник с кофе. Уилл ел в одиночку, присев на краю стола. Он уже давно поднялся, ему надо было подогнать джип, осмотреть взлетную полосу, очистить самолет от снега и подготовить площадку. Он ел медленно, глядя поверх занесенных снегом полей на океан. Он был темно-синим, катил большими округлыми волнами. Им улетать примерно через час, и все это останется у них за спиной. Он и раньше покидал берег Атлантики, но сегодня все было иначе.

Сидя в одиночестве за столом, Уилл думал о Фрэде. Глядя на океан, он чувствовал, что сын рядом с ним. Он даже мог слышать его голос, видеть его глаза. Уилл представил себе, как его сын мог бы выглядеть теперь. После всех этих лет, когда он пытался запретить себе думать о сыне, сейчас он позволил себе вспоминать обо всем без ограничений.

Приехав в Мэн, он влюбился в Сару Талбот, встретил с ней День благодарения, познакомился с ее семьей. Он провел вместе со Сьюзан целых четыре дня с момента развода, и ему не пришлось каждый день возвращать ее матери. Но в определенном смысле эта поездка в Мэн была больше связана с Фрэдом, чем с кем-то другим. Уилл нашел путь, как вернуть себе образ сына.

Он отодвинул назад стул, вымыл миску и чашку и оставил их сохнуть рядом с фаянсовой мойкой. Все были заняты, все готовились к отъезду или расставанию, к прощанию. Он слышал шаги наверху, голос Сьюзан из холла внизу. Он еще не видел Сару этим утром. Она собирается в дорогу, обдумывает, что сказать отцу. И матери.

Уилл взглянул на часы: семь тридцать. Они уедут из дома через полчаса и взлетят сразу же, как представится возможность поймать попутный ветер. Тетя Бэсс уложила стопку готовых одеял возле двери. Уилл заправил зеленую замшевую рубашку внутрь джинсов, надел кожаную куртку, подхватил несколько одеял каждой рукой, засунул их под мышки и понес к джипу. Самолет полетит с новым грузом – с Майком и одеялами, – но в нем все равно будет много места. Беспокоиться не о чем.

Сьюзан сидела на краешке кровати и думала о том, когда снова сможет вернуться сюда. Она была рада, что пожила несколько дней в семье, у которой было еще больше проблем, чем в ее собственном доме. Мысленно возвращаясь к своему привычному образу жизни, она вспомнила друзей по школе и детей, с которыми сидела в качестве приходящей няни.