Валентин Лавров. На дыбе
Павлу Николаевичу ГУСЕВУ — выдающемуся журналисту и издателю, замечательному знатоку книжных редкостей, стоявшему у истоков создания нового литературного жанра — русского исторического детектива, посвящает свой труд автор Художник М.Ф. Петров
КЛЯТВА
Иоанн Васильевич, вступая на российский престол подростком, обещал избавить государство от "раздоров, татей и разбойников”. И вот на патриархально тихой Руси грянул теперь разбой государственный. Земля, казалось, содрогнулась от криков истязуемых, густо залилась безвинной кровью — и все это без смысла, без оправдания. И люди окаменели от горя, казалось, привыкли к истязаниям, к неправде. Но то, что произошло в лето от Рождества Христова 1569-е, заставило не только ужаснуться, но и вспомнить о человеческом достоинстве. Главным дознавателем стал сам Иоанн Грозный.
Загробные гости
Государю Иоанну Васильевичу всегда было тяжело, а с некоторых пор и вовсе сделалось невыносимо. Попущением Божиим стали ему голоса бесовские по ночам слышаться. Едва он смеживал очи, как откуда-то из дальнего угла неслось: — Очнись, блядин сын! Ты-де вовсе не Государь, а антихрист сущий. Яко козел скачешь, вот и накудесил много. Собачий кал, близок день, когда тебя, Ирод мерзкий, перепластают! Иоанн Васильевич дико вскрикивал и пробуждался. Звал он стражу. Те обыскивали опочивальню, в каминах сажей до пят мазались, под широченной кроватью пыль кафтанами собирали, но злодеев не обнаруживали. А тут, словно из могильных холмов вылезая, покойники самолично стали в опочивальню являться. Первым пожаловал князь Александр Борисович Шуйский. Опираясь изъеденной червями рукой на шахматный столик, печально качал головой и выкатывал покрытые плесенью зенки: — За что сгубил моего Петрушу? Он лез за пазуху и доставал окровавленную голову сына, швырял её Государю: — Будь ты во веки веков проклят! Потом стали являться и другие злодеи, Грозным умерщвленные: князь Ванька Кашин, князь Дмитрий Шевырёв, князья Дмитрий Немой и Куракин Иван, двое Ховриных и разные прочие. Все они были вида отвратного: безносые, с темными глазницами, выкрикивающие угрозы и обиды. Митрополит Московский Макарий наставлял: — Это тебя. Государь, зело жестоко бес мучит! Нам, православие блюдущим, во всяко время покаяние искати потребно. Кознование нечистого расточай молитвами усердными. Каждодневно твори молитву запретительную Василия Великого. А теперь давай хоромы твои освящу… Митрополит кропил святой водой, воскурял ладан, усердно обращался к Всевышнему с чинопоследованием об освобождении хоромов от духов злых. Но облегчения не последовало. И все больше прилеплялся Иоанн Васильевич к пьянству беспробудному и блуду поганому. Тут как раз подоспели события, о которых рассказать хотим.
Приглашение
На двадцать пятое июля Государь назначил великую потеху — казнь трёх сотен человек. Малюта Скуратов, угадывавший желания своего повелителя, поспешил открыть грандиозный "заговор”, во главе которого якобы стоял архиепископ Пимен. Заговора, понятно, не было, а обреченные на лютую смерть несчастные ни в чем не провинились. Еще накануне, взгромоздившись на седло, Иоанн Васильевич объезжал Красную площадь. Сюда стащили целые штабеля досок, бревен, несколько больших котлов, груду крюков и цепей. Триста обреченных ждали своего жуткого конца — подобного избиения Москва ещё не видела. Государь отдал несколько важных и толковых распоряжений по устройству виселиц и других сосудов смертных, а затем, устало зевнув, произнёс: — А не пора ли нам откушать? Он задумчивым взором обвел приближенных, и взгляд его остановился на виночерпии Корягине: — Князь, нашей братией не побрезгуешь, накормишь? Хозяйку твою помню, собой красна. |
