|
В довершении всех несчастий пошел дождь, такой промозглый, холодный и проливной, как бывает поздней осенью или ранней весной. И когда альвы добрели до землянки, оба были уже обессилены до такой степени, что едва держались на ногах. Замерзшие, мокрые, усталые, голодные они только и сумели, что стянуть с себя обувь, да грязные, мокрые куртки и рубашки, и упасть в постель, закутавшись в одеяло. Озноб заставил их прижаться друг к другу, в тщетной попытке хоть как-то согреться.
Обоих трясло, мокрые волосы Гилда липли к лицу Риана, а на ощупь сородич был не теплее рыбы, только-только извлеченной из ручья. Смотреть в глаза Гилда ему было почти стыдно, и даже хорошо, что тот лежит к нему спиной. — Прости меня за то, что случилось… — сказал Риан сдавленно. — Я вдруг понял, что могу снова попасть в плен… у меня словно померк разум… это было страшно… недостойно… так позорно забыть обо всем… — Что ты! Я сам испугался… — чуть удивленно, с трудом из-за холода, выговорил Гилд. — Кого ты стыдишься, здесь же никого нет, мы одни. Себя он явно не брал в расчет, давая понять, что стыдиться его не стоит, и что бы не произошло между ними, самих себя они смогут всегда понять. Прохладная ладонь накрыла ладонь Риана, Гилд признавал за другом право быть несовершенным, право страшиться несвободы и унижения, права быть собой и не стыдиться этого. И от признания стало теплее, на глаза Риана навернулись слезы и, он прижался лицом к затылку сородича, не в силах сдержать прилив сострадания и признательности. От Гилда пахло дождем, от Гилда исходили волны сочувствия, словно они разделили одну душу на двоих, от Гилда шло тепло и понимание. Они уже начали чуть согреваться. Гилд пошевелился, коснувшись плеча друга, давая понять, что все в порядке. Наступило спокойствие и все стало ясно и просто, как в тот древний час, когда разумные существа на Земле были только задуманы. В землянке было тихо и слышно, как снаружи идет дождь. Капли отстукивали свою мерную музыку. От усталости и волнений обоих мужчин потянул в сон. Можно было, конечно, встать, вскипятить воду, но не хотелось ничего, даже двигаться. Спокойное дыхание соседа навевало дрему, мысли путались. "Все же хорошо, что мы нашли друг друга, это редкая удача. Что бы ни ждало нас впереди, но вдвоем пережить это будет не так страшно и одиночества не будет", — пронеслась последняя мысль, уже неизвестно чья. А может быть, это оба эльфа подумали об одном и том же. Общие мысли, общее тепло, исходящее от тел, дающее возможность спастись и согреться. Их было двое, и они были едины, впервые за долгие годы, доверившись кому-то — до конца. Мысли текли все медленнее, дыхание становилось ровнее и тише, наступал сон, может быть, в этот раз и видение пришло к ним одно и тоже. Проснулись они только утром. Гилд потянулся, тело немного ныло от ссадин и синяков, но в целом все было нормально, и вокруг царил мир. Сидя на кровати, он провел рукой по лицу и, задумавшись, почесал подбородок. Затем выбрался из-под одеяла, поежился, в землянке было прохладно, натянул на голые плечи куртку и разжег уголь в печи. Когда вода немного согрелась, он отлил ее в плошку и, держа нож за лезвие, начал бриться. — Ты что делаешь, у альвов ведь борода не растет! — послышался сзади звонкий смех. Закутавшись в одеяло, Риан все еще не сидел в постели. — Ага, не растет! — поддержал шутку альв, аккуратно проводя лезвием по щеке. — Когда я первый раз побрился в гарнизоне, остальные лучники сошлись смотреть. Я чуть не порезался. Они ведь вечно заросшие ходят, с бородами или огромной щетиной, вот им и кажется, что раз лицо чистое, значит, борода не растет. Хотя, конечно, мы можем бриться пореже. Странно это все… Продолжая размышлять про себя о чем-то, Гилд закончил бритье и умылся. |
