Через десять минут в двадцати миллионах домов сорок миллионов людей увидят восьмьюдесятью миллионами глаз улыбающегося Стэна Джиффорда, который посмотрит на них и скажет: “Ну, что, еще хотите, а?”

Карелла, который вообще-то не любил смотреть телевизор, должен был признать, что является одним из сорока миллионов поклонников, которые каждый вечер в среду включают канал Джиффорда. Вытирая посуду, он бессознательно следил за часами. Какими бы ни были причины, он испытывал большое удовольствие от начальной издевательской фразы Джиффорда и считал себя обделенным, если не успевал включить телевизор вовремя. Его реакция на Джиффорда удивляла его самого. Большинство телевизионных передач казались ему скучными, это отношение, без сомнения, он разделял с Тедди, которая не получала от домашнего экрана почти никакого удовольствия. Она могла читать на экране по губам при крупных планах говорящего. Но когда актер отворачивался или же режиссер избирал общий план, она теряла нить и начинала задавать вопросы Карелле. Следить за ее руками и экраном одновременно – задача невыполнимая. Ее огорчение вызывало его замешательство, которое, в свою очередь, лишь увеличивало ее огорчение, так что он решил: “Черт с ним, с телевизором”.

За исключением Стэна Джиффорда.

Без трех минут восемь в ту среду Карелла включил телевизор и устроился поудобней в кресле. Тедди читала. Он посмотрел заключительные кадры передачи, предшествующей Джиффорду (какая-то толстуха выиграла холодильник), а потом увидел заставку СМОТРИТЕ СТЭНА ДЖИФФОРДА, а затем за коммерческой рекламой (очень красивый блондин занимался любовью с сигаретой) послышалась музыкальная тема передачи Джиффорда.

– Не возражаешь, если я потушу верхний свет? – спросил Карелла. Тедди, поглощенная чтением, не видела, что он говорит. Он нежно притронулся к ее руке, и она взглянула на него. – Не возражаешь, если я выключу свет? – снова спросил он, и она кивнула в тот момент, когда лицо Джиффорда появилось на экране.

Его улыбка блеснула, как молния во время грозы.

“Еще хотите, а?” – произнес Джиффорд, и Карелла, рассмеявшись, потушил свет. Единственная лампа за стулом Тедди заполняла комнату мягким светом. Прямо напротив нее холодный свет электронной трубки отбрасывал голубоватый четырехугольник света на пол. Джиффорд подошел к столу, сел и тут же заговорил. Именно так он начинал свое шоу.

– Я тут на днях говорил с Юлием, – сказал он, и тут же вместе засмеялись аудитория в студии и Карелла. – У него мания преследования. Клянусь. Законченный параноик. – Снова смех. – Я говорю ему: “Послушай, Юл” – я зову его Юл, поскольку знакомы мы очень много лет, некоторые говорят, что я ему как сын. “Послушай, Юл, – говорю я, – ты почему такой смурной? Какой-то вшивый предсказатель останавливает тебя на пути в Форум и плетет какую-то чушь о Мартовских идах, а ты огорчаешься? Юл, детка, люди любят тебя”. Он поворачивается ко мне и говорит: “Брут, я знаю, ты думаешь, я глупец, но...”

И далее в таком же духе. Десять минут подряд. Джиффорд останавливался, только чтобы переждать смех или же виновато улыбнуться, когда шутка не находила понимания. В конце этих десяти минут он объявил танцевальный ансамбль, который занимал сцену еще пять минут. Затем он представил свою первую гостью, пышную голливудскую блондинку, которая спела с ним зажигательную песню и разыграла юмористическую сценку.