|
Узнай, голубчик, не Доронин ли это Зиновий Алексеич. Пожалуйста, сбегай поскорее... Ежели Доронин, молви ему: Марко, мол, Данилыч Смолокуров зовет его к себе. — Да они у нас в гостинице стоят,— сказал коридорный.— Другу неделю здесь проживают. В двадцать первом и в двадцать втором номере, от вас через три номера. С семейством приехали. — Как? И с семейством? — вскликнул Марко Данилыч.— И с женой и с дочками? — Так точно—с, и с супругой с ихней и с двумя барышнями. — Спасибо, любезный. На—ка тебе. И, вынув из кармана какую—то мелочь, сунул ее коридорному; тот молча поклонился и тотчас спросил: — Еще чего не потребуется ли вашему степенству? — Нет, покамест, кажись, ничего... А вот что: зайди—ка ты к Зиновью—то Алексеичу, молви ему, что и я у вас же пристал. — Слушаю—с,— сказал коридорный и полетел вон из горницы, ухарски размахивая руками. — Вот тебе, Дунюшка, и подруги,— молвил Марко Данилыч, весело обращаясь к дочери.— Зиновий Алексеич великий мне приятель. Хозяюшка его, Татьяна Андревна, женщина стоющая, дочки распрекрасные, скромные, разумные, меньшая—то ровесница тебе никак будет, а большенькая годом либо двумя постарше... Вот уж ознакомитесь... Сегодня же надо будет повидаться с ними. — Какой это Доронин? — спросил Петр Степаныч.— Не из Волжска ли? — Волжской,— подтвердил Смолокуров.— Пшеном торгует. А нешто вы его знаете? — Большого знакомства не имел, а кой у кого встречались,— ответил Петр Степаныч.— Мельница еще у него на Иргизе, как раз возле немецких колоний. — Самый он и есть,— молвил Марко Данилыч.— Зиновий Алексеич допреж и сам—от на той мельнице жил, да вот годов уж с пяток в городу дом себе поставил. Важный дом, настоящий дворец. А уж в доме — так чего—чего нет... — С большим, значит, капиталом?— спросил Самоквасов. — С порядочным,— кивнув вбок головой, слегка наморщив верхнюю губу, сказал Смолокуров.— По тамошним местам он будет из первых. До Сапожниковых далёко, а деньги тоже водятся. Этто как—то они, человек с десяток, складчину было сделали да на складочны деньги стеариновый завод завели. Не пошло. Одни только пустые затеи. Другие—то, что с Зиновьем Алексеичем в долях были, хошь кошель через плечо вешай, а он ничего, ровно блоха его укусила. — Много в Волжске—то таких богачей?— спросил Самоквасов. — Есть,— ответил Марко Данилыч.— Супротив таких, каков был Злобин аль теперь Сапожников, нет, а вот хоть бы Зиновья Алексеича взять — человек состоятельный, по всей Волге известен. Такие разговоры вели меж собой Марко Данилыч с Самоквасовым часа два, если не больше. Убрали чай, Дарья Сергевна куда—то вышла. Дуня села в сторонке и принялась вязать шелковый кошелек, изредка вскидывая глазами на Петра Степаныча. В мужские разговоры девице вступать не след, оттого она и молчала. Петр Степаныч и рад бы словечком перекинуться с ней, да тоже нельзя — не водится. |
