|
Сладились, наконец. Дядя Архип робко подошел к казенке и, став в дверях, молвил сидевшему за лепортицей приказчику: — Батюшка, Василий Фадеич, прикажи слово молвить. — Чего еще? — с досадой крикнул приказчик.— Мешаете только! Делом заняться нельзя с вами, буянами. — Да я все насчет того же, порадей ты об нас, помоги в нашей беде,— говорил дядя Архип. — Сказано ведь вам! Так нет, лезут! — По рублику бы с брата бы поклонились вашей милости — шестидесятью целковыми... Прими, сударь, не ломайся!.. только выручи, Христа ради!.. При расчете с каждого человека ты бы по целковому взял себе, и дело бы с концом. — Ишь что еще вздумали!— гневно вскликнул приказчик.— Стану из—за такой малости я руки марать!.. Пошел прочь!.. Говорят тебе, не мешай. — Ты, Василий Фадеич, не гневись. Скажи свою цену. Бог даст, сойдемся как—нибудь,— не трогаясь с места, говорил дядя Архип. Замолк Василий Фадеев, стал писать свою лепортицу, а дядя Архип не отходит от дверей казенки. — Полтораста! — вполголоса пробурчал приказчик после короткого молчанья, кладя перо и глядя в упор на дядю Архипа. — Не многонько ли будет, Василий Фадеич?..— посмелей прежнего заговорил дядя Архип.— Пожалей нас хоть маленечко, не под силу будет такой суймой (Сумма.) нам поступиться твоей милости. — Полтораста,— еще тише промолвил приказчик и снова взялся за перо. Помялся на месте дядя Архип. Протягивая в казенку руку, сказал: — Так и быть, куда ни шло, получай три четвертухи, семьдесят пять целковых, значит. Молчит Фадеев. — Будет с тебя, милый человек, ей—богу будет,— продолжал Архип, переминаясь и вертя в руках оборванную шляпенку.— Мы бы сейчас же разверстали, поскольку на брата придется, и велели бы Софронке в книге расписаться: получили, мол, в Казани по стольку—то, аль там в Симбирске, что ли, это уж тебе виднее, как надо писать. — Сколько вас? — не поднимая с бумаги глаз, спросил приказчик. — Шестьдесят человек,— ответил дядя Архип. — По два целковых с брата,— чуть слышно проговорил Василий Фадеев. — Нет, уж ты сделай такую милость, возьми три четвертухи, пожалей нас, родимый, ведь кровь свою отдаем — ты это подумай,— умолял дядя Архип. — Как задержат у водяного да по этапу домой погонят, так не по два целковых убытку примете,— шепотом почти сказал Фадеев. — Да, оно так—то так, что про это говорить. Вестимо, больше потерпишь, да уж ты помилосердуй, заставь за себя бога молить... Ведь ты наша заступа, на тебя наша надёжа — как бог, так и ты. Сделай милость, пожалей нас, Василий Фадеич,— слезно умолял дядя Архип приказчика. Сладились, наконец. Сошлись на сотне. Дядя Архип пошел к рабочим, все еще галдевшим на седьмой барже, и объявил им о сделке. Тотчас один за другим стали Софронке руки давать, и паренек, склонив голову, робко пошел за Архипом в приказчикову казенку. |
