|
— А ведь мы сбились с дороги—то,— сказал, наконец, Никифор Захарыч. — Полно ты! — в ужасе вскликнул Василий Борисыч. — Ей—богу, сбились,— молвил Никифор.— Судя по времени, надо бы давно нам Зименки проехать, а вот теперь ни их и никакого другого жилья не видать. Беда, просто беда! — Ох, искушение! — в отчаянии проговорил Василий Борисыч.— Этак, пожалуй, замерзнем, либо волки нас съедят. — Мудреного нет,— равнодушно отозвался Никифор. А лошади приустали меж тем и едва двигаются по сугробам, а вьюга разыгрывается все пуще да пуще. — Что ж нам теперь делать? — слезным голосом спросил немного погодя Василий Борисыч. — На волю божью положиться. Что пошлет бог, то и будет,— ответил Никифор.— Ежели кони совсем станут, надо будет в снег зарываться. Сказывают, так не замерзнешь. — Ох, искушение! Господи, господи! Царица небесная, спаси и помилуй,— вскликнул Василий Борисыч и стал читать одну молитву за другою. А давно ли, кажется, натерпевшись жениных побоев и наслушавшись брани тестя, раздумывал он, как решить с самим собой, утопиться либо удавиться. Никифор Захарыч опустил вожжи и дал лошадям волю идти куда знают. Только изредка похлестывал их, чтобы не стали. Долго путали они, наконец вдалеке послышались лай и вой нескольких собак: волков, значит, почуяли. Никифор стал править лошадей на доносившийся лай. — Ну теперь, бог даст, куда—нибудь приедем,— сказал он, и Василий Борисыч начал читать благодарные молитвы за спасение от напрасной смерти. Собачий лай становился все громче и громче, стало видимо, что путники подъезжают к какой—то деревне. Вот, наконец, и прясла околицы, виднеется и строенье. В крайней большой, но запущенной избе виден огонь. К той избе и подъехали. Никифор постучал в ворота и громким голосом крикнул: — Эй вы, крещеные! Не дайте людям напрасно погибнуть, укройте от непогоды. В избе пошел какой—то неясный говор, и через несколько времени послышался старческий голос: — Постойте маленько, родимые, сейчас отомкнемся. Наталья, подь отопри добрым людям. Вскоре растворилась калитка. Пред приезжими стояла женщина, сколько можно было заметить, еще молодая. — Ведите под навес коней,— сказала она,— а в избу—то вот направо будет крыльцо. Уж не поропщите на нас, с лучиной—то на дворе ходить в такую непогодь опасаемся, а фонарика, по недостаткам, у нас не случилось. Поставив лошадей, Никифор с Василием Борисычем вошли в избу. Не приборна она была, и сразу заметно, что запущена лишь в последнее время, но все же таки в ней было тепло, а для приезжих это было всего дороже. — Как ваша деревня прозывается, старинушка? — спросил Никифор Захарыч, войдя в избу и снимая с себя промерзшую дубленку. Он позамешкал немного, убирая лошадей. Василий Борисыч в это время успел уж скинуть шубу и залез в теплое местечко на полати. — Деревня Поромово, милый человек, деревня Поромово,— отвечал старик хозяин. |
