– Мы не можем удерживать продовольствие в обмен на то, что семьи отдадут своих сыновей и дочерей, – заявила Юбэнкс. – Это переходит все границы.

– По крайней мере, мы не призываем их в армию, – ответил Генерал. – Пока.

– Белый дом требует, чтобы мы послали больше войск в Иллинойс, – ныл губернатор Даффилд, его голос повысился. – Этот Синдикат и его лидер По становятся все более серьезной проблемой, и…

– Он не наша проблема, – настаивал Генерал. – Чикаго – это помойка. Им нужно признать поражение. Сдерживать его, это лучшее, на что они могут надеяться.

– Мы должны послать людей, – сказала Юбэнкс. – У нас приказ…

– Не спешите, – произнес Генерал. – Пусть подождут немного. Со временем станет понятно, как лучше поступить.

– Мы не можем просто нарушить федеральные правила…, – начала Юбэнкс, но губернатор отмахнулся от нее.

– Мы разберемся с этим завтра.

– Но…

– Я устал, Лорен.

Юбэнкс поджала губы, неохотно, но кивнула.

– Сэр.

Она не обратилась к Генералу, а повернулась и вышла из кабинета, ее практичные кроссовки скрипели по полу. Он с улыбкой смотрел ей вслед.

Она знала, что он выиграл эту битву. Губернатор был нерешительным, медлительным человеком. Отсрочка равнялась победе.

Поскольку их отпустили, Генерал повернулся к своему помощнику, который стоял молча, в ожидании следующего приказа.

– Вызовите Бакстера в мой кабинет.

Джон Бакстер был робким человеком с длинной шеей и влажными, кроткими глазами, он напоминал Генералу черепаху; из тех людей, которые всегда готовы нырнуть в свой панцирь при малейшем признаке неприятностей.

Однако он отличался дотошностью, обладал умом и прекраснейшим почерком, который Генерал когда либо видел. Он представлял, что средневековые монахи, переписывающие Библию на пергамент чернилами и пером, не могли бы сравниться с изящным, но строгим почерком Бакстера.

Когда пыль развеется, и Америка возродится, мир должен знать, что произошло: герои и злодеи, жертвы и предательства. Кто из них смело встал во главе разрушенной страны, а кто захлебнулся и пал на своих мечах.

Будет ли это через десять лет, пятьдесят или сто, для Генерала не имело особого значения. Как скажет вам любой стоящий историк, историю пишут победители.

И Генерал намеревался стать победителем. Это будет его версия истории, которую запомнит будущее, воссозданная по его видению.

Вошел Бакстер, опустив голову, с книгой в кожаном переплете, зажатой в длинных тонких пальцах. Генерал махнул рукой, чтобы тот занял привычное место у окна.

Он откинулся в кожаном кресле и сделал еще один глоток коньяка. Лед звякнул о бокал.

– Начнем?

Когда скрежет пера по бумаге заполнил комнату, взгляд Генерала обратился к спутниковому телефону, примостившемуся на краю стола.

Она все еще не звонила. И у него не нашлось никого поблизости, кто мог бы ее проверить.

Он делал по несколько звонков в день, поддерживая связь с командирами своих групп, размещенных по всему штату. Его ближайшие военизированные подразделения находились в Гранд Рапидс. Они занимались войной между бандами и лагерем агентства, страдающим от вспышек дизентерии из за отсутствия надлежащих санитарных условий.

Генерала кольнуло беспокойство. Он закрыл и открыл глаза. Все осталось прежним – письменный стол, кожаное кресло, книжные шкафы от пола до потолка, большое окно с видом на некогда позолоченную территорию богато украшенного столичного здания через дорогу.

Он сделал еще глоток спиртного, но это его не успокоило.

Тревога закралась в его сознание. Что то произошло.

Большинство людей можно заменить, но не всех.