Я подумываю о том, как бы пробраться к двери, хотя на мне только спортивный костюм и домашние тапки. Словно бы прочитав мои мысли, старик достаёт связку ключей.

– Дверь заперта. На дверь твоей комнаты я тоже поставлю замок.

– Но это же фашизм, блядь, – говорю я с чувством.

– Не мели чепухи. Можешь называть это, как угодно. С тобой по‑другому нельзя. И не выражаться в моём доме!

Мама разражается страстной тирадой:

– Мы с папой этого не хотели, сынок. Мы совсем не этого хотели. Просто мы любим тебя, сына, ты – всё, что у нас есть, ты и Билли, – папик положил ладонь сверху на её руку.

Я не могу этого есть. Старик ещё не докатился до того, чтобы насильно запихивать еду мне в рот, и ему остаётся только смириться с тем фактом, что пропала вкусная котлета. Хотя почему же пропала? Он доедает её после меня. Тем временем я отпиваю немножко томатного супа «хайнц» – единственной пищи, которую я могу принимать во время ломок. На некоторое время я отвлекаюсь и смотрю игровое шоу по ящику. Я слышу, как старик беседует со старушкой, но не могу оторвать взгляд от мерзкого телеведущего и повернуться к своим папикам. Мне кажется, что голос отца доносится прямо из телевизора.

– …здесь сказано, что в Шотландии проживает восемь процентов населения Великобритании и шестнадцать процентов всех британских носителей ВИЧ… Какой счёт, мисс Форд? … В Эдинбурге проживает восемь процентов населения Шотландии и свыше шестидесяти процентов шотландских носителей инфекции ВИЧ, это бесспорно самый высокий процент в Великобритании… Дафна и Джон заработали одиннадцать очков, но у Люси и Криса целых пятнадцать! … говорят, они проверили кровь у этих пареньков из Мурхауса, которые попали к ним то ли с гепатитом, то ли ещё с чем‑то, и тогда они осознали масштабы проблемы… ох‑ох‑ох… что ж, на сей раз вам не повезло, но не стоит отчаиваться, пожмите друг друг руки… если я б только знал имена тех подонков, которые сделали это с нашим пацаном, я бы сколотил бригаду и сам бы с ними разобрался, наверно, полиции всё равно, если она разрешает им торговать этим дерьмом прямо на улице… нет‑нет, не уходите с пустыми руками… если даже у него ВИЧ, это ещё не значит, что ему вынесен смертный приговор. Это всё, что я могу сказать, Кейти, это ещё не смертный приговор… Том и Сильвия Хит из Лика в Стаффордшире… он говорит, что никогда не кололся чужой иглой, но в последнее время он нам лгал… здесь сказано, Сильвия, голубушка, что, когда вы познакомились с Томом, он заглянул вам под шляпку, ох‑хо‑хо… пока нам остаётся только гадать, Кейти… он ремонтировал вашу машину на станции техобслуживания, о, я понимаю… будем надеяться, что у него есть голова на плечах… первый тур нашей игры называется «Стреляем на поражение»… но ведь это ещё не смертный приговор… и кому же мы предоставим ввести нас в курс дела, как не моему старинному приятелю из Королевского общества лучников Великобритании, единственному и несравненному Лену Холмсу!… вот всё, что я могу сказать, Кейти…

К горлу подступила тошнота, и всё поплыло перед глазами. Я упал с кресла и выблевал томатный суп на коврик у камина. Не помню, как меня оттащили на кровать. Первая любовь, юные года…

Моё тело выкручивало и раздавливало. Было такое ощущение, будто я упал на улице в обморок, и на меня наехал грузовик, а бригада злобных работяг принялась грузить его тяжёлыми строительными материалами и в то же время колоть меня снизу острыми прутами, пытаясь проткнуть моё тело. С парнем, которого я…

Который час, блядь? Какого хуя часы показывают 7:25? Я не могу её забыть…

Хэйзел

Ты разбила мне сердце, э‑ге‑гей…

Я отбрасываю тяжёлое пуховое одеяло и смотрю на Пэдди Стэнтона.