|
Такое расположение аэропорта делало возможным и переваливать контейнеры, прибывающие морем, на грузовые самолеты и дирижабли, которых отсюда отправлялось больше, чем пассажирских лайнеров… Семнадцатого августа — был День Константинополя, он так и назывался — День Константинополя, потому что именно в этот день русские морские пехотинцы подняли русский флаг над Долмабахче, султанским дворцом на берегу моря, высадившись ночью со штурмовых лодок. Кто-то этот праздник праздновал, кто-то нет, годов до тридцатых, до окончательного замирения в этот день обычно начинались поджоги и погромы. Сейчас это был просто праздник с театрализованным представлением. Константинополь, как и большая часть побережья, обрусел, и турки, в смысле интегрированности в русскую жизнь, теперь напоминали татар. Сегодня же, шестнадцатого августа, была пятница — в Константинополе, по традиции, это выходной день. Выходным обещало быть и воскресенье — перенесли с семнадцатого, — потому в аэропортах, на дорогах было не протолкнуться. Три дня отдыха в августе — кто-то с семьей едет в короткий круиз по Мраморному морю, кто-то — садится на дирижабль и отправляется на Черноморское побережье, ну а кто-то — в самолет, чтобы повидать семью в Санкт-Петербурге, Москве или Казани. Десятки тысяч людей считали время до отправки самолета или дирижабля. Пять человек считали минуты, отделяющие их от встречи с Аллахом. В одном из множества вспомогательных помещений аэропорта, которое находилось на ремонте и поэтому пустовало, сидели пять человек. Это были молодые люди с курчавыми темными волосами и черными глазами, самому старшему из них минуло двадцать восемь, а самому младшему — восемнадцать. Они стояли на коленях, и их лица были обращены к кибле , отметке, сделанной мелом на стене. Они творили молитву Аллаху, искренне ища его милости и бакакята . Бисми Лляхи, таваккяльту ґаля Лляхи, ва ля хауля ва ля куввата илля би-Лляху. Аллахумма, ин-ни аґузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля ґаляййа. Аллахумма, ин-ни аґузу би-кя ан адилля ау удалля, ау азилля, ау узалля, ау азлима, ау узляма, ау аджхаля, ау йуджхаля ґаляййа… Все они родились и выросли в Российской Империи и были полноправными подданными Его Величества, все они ходили не в медресе, а в светскую школу, все они получили должное образование, трое из пяти работали, еще двое учились. Ни один из них не подвергался насилию со стороны государственных структур, а отец одного из них даже был главным инженером на нефтеприисках и мог себе позволить виллу на берегу Мраморного моря. И тем не менее все пятеро были фанатиками, готовыми отдать, не раздумывая, свои жизни во имя торжества Халифата, принять шахаду и попасть в рай. Это было новое поколение джихадистов. Эти не помнили, что когда-то была независимая Османская Империя. Этих никто никогда не унижал, и они не вставали на джихад из потребности свершить кровную месть по отношению к русскому государству или к отдельным подданным. Эти не были нищими и не вставали на джихад из-за нищеты. Просто они верили в то, что делают, и считали, что поступают правильно… Когда они сотворили положенное ду’а, заговорил Ахмед. Он был самым старшим из них и являлся работником аэропорта. Благодаря ему и еще одному человеку удалось пройти в закрытую зону и всем остальным. Ахмед был самым опытным — и каждого из оставшихся четверых он лично привел в исламский комитет. — Братья мои… — сказал Ахмед, — сердце мое переполняется от любви к вам и ко всем моджахедам, что сейчас делают джихад против неверных. Время неверия, время покорности, время ширка и поклонения тагуту завершилось. Пришло время действовать. Мы все грешны, Аллах тяжело карает нас за наши грехи и грехи наших отцов. Наша земля, где мы когда-то были полноправными хозяевами, находится под пятой кяффиров, а мы все — для них рабы. |
