— Кто здесь?

Лорна встала со стула у окна.

— Это я, — мягко ответила она. — Тебе нужно что-нибудь, милый? Может быть, позвать медсестру?

— Нет, все в порядке. Я спал.

Наступила тишина, затем Джимми сказал:

— Опиши мне эту комнату.

Лорна оглянулась вокруг себя, подмечая каждую подробность больничной палаты.

Она подыскивала слова, стараясь нарисовать картинку как можно ярче.

— Это уютная комната, — сказала Лорна наконец. — Не очень большая, но вся залита солнцем. Она на верхнем этаже, так что над головой никто не шумит. Здесь все отдельные палаты расположены наверху. Стены белые, конечно, и твое окно выходит в сад. Это небольшой сад, но в нем растут цветы, и выздоравливающие пациенты сидят там днем с медсестрами. Георгины…

Джимми прервал ее.

— Продолжай о комнате, — приказал он. — Окно высоко или низко?

— На обычной высоте от пола, — ответила Лорна. — Это большое окно, открывается наружу; ты знаешь такой тип окон.

— Что внизу? — спросил Джимми. — Прямо под окном?

Лорна прошла по комнате и высунулась из окна:

— Ничего интересного. Кажется, монолитная бетонная плита.

— Монолитная бетонная плита, — повторил Джимми ее слова.

— Почему это тебя так интересует?

— Я хотел знать.

Ее пронзило внезапное подозрение.

— Почему ты хочешь это знать? — настаивала она.

Он не отвечал долгие минуты, затем угрюмо сказал:

— У меня есть причины.

— Джимми! — закричала Лорна. — Ты же не замышляешь… какие-нибудь… глупости?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, И почему я не должен что-то замышлять? — противоречиво говорил он.

— Ох, Джимми, не говори так! Объясни мне, ты меня пугаешь.

Лорна задрожала; она чувствовала беспомощность и бессилие, глядя на этого чужого человека. Он лежал в постели, лицо его ничего не выражало. Он имел так мало общего с тем, кого она знала раньше.

— Джимми! — почти заплакала она.

— Скажи мне правду, настоящую правду — я хочу знать. Нет никакой надежды, никакой?

— Ты о своих глазах? — промямлила Лорна. — Я не знаю. Мы надеемся…

— Надеетесь! — прервал Джимми. — Не рассказывай мне! Не пытайся представить мое положение в лучшем свете, чем оно есть на самом деле! То, что другие люди страдают, никогда не станет для меня утешением. Позволь мне лучше умереть, и поскорее. Я не смогу это вынести!.. Я хочу умереть, говорю тебе!

Лорна чувствовала беспомощность. Она стояла молча, и слезы медленно катились у нее по щекам.

— Давай, — горько подгонял ее Джимми. — Можешь придумать еще какие-нибудь убедительные аргументы?

— У тебя будет музыка, — сказала Лорна, — музыка, радио и…

Джимми снова прервал ее.

— Радио! — с издевкой сказал он. — Да, нам останется только оно! Достойное уважения Би-би-си придет к нам собственной персоной. Я поздравляю тебя, моя дорогая, с оригинальным вкусом! Я буду учиться ценить это долгие годы, пока мы будем вместе.

Его грубое ехидство ранило Лорну и причиняло ей боль; она была рада, когда наконец пришла сиделка и прервала их разговор. Она нежно попрощалась, но, когда вернулась в Маунтлей-парк, у нее в ушах стояли последние насмешливые слова Джимми.

Последующие недели принесли Лорне много мук и несчастья.