Конечно, это была фотография Далласа: падающий, президент в лимузине, агент, бегущий к нему, и трое других, стоящих на подножках следующего автомобиля.

Голова ближайшего из этих агентов на следующей машине была обведена красным и напомнила Хорригану о снимке, который он видел прошлой ночью. Фото с красной мишенью на груди президента нынешнего.

— Почему здесь ты? — выговорил Д’Андреа. Его голос звучал сдавленно, приглушенно. — Боже, Фрэнк, ты был прав.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты сам есть шоу.

В этот вечер после бесконечных разговоров с другими обитателями здания и изматывающего обследования опустевшей квартиры вместе со специалистами из криминальной лаборатории Хорриган возвращался домой на последней модели «понтиака» «санберд». У Хорригана не было своей машины. Он предпочитал общественный транспорт или всевозможные попутки.

Вглядываясь в ночь и в городские строения, проплывающие за окном, Хорриган, скорее, хотел тишины, чем разговоров. Но его молчание тревожило Д’Андреа. Молодой агент чувствовал себя обязанным начать разговор.

— Ни одного сраного отпечатка. Можешь себе представить?

Хорриган не сказал ни слова. Он знал, что найти четкий отпечаток пальца ничуть не легче, чем отыскать свою единственную женщину, но не сказал ничего.

— Брэйди заявил, что парень довольно смышлен и хорош.

Брэйди был тем самым экспертом, который обшарил всю квартиру с высоко чувствительным замысловатым лазером, выявляющим следы. И все без толку.

— Я бы не стал говорить о нем так, — заметил

Хорриган.

— Как?

— «Хорош».

Д’Андреа кивнул, глядя на дорогу. Шуршанье колес И дорожный шум убаюкивали Хорригана, он закрыл глаза. Он желал, чтобы сон пришел. Даже, если это будет тот самый сон.

— Слушай, этот парень быстро просек фишку, — заявил Д’Андреа.

— Дерьмо.

— А?

— Фишка — дерьмо, — Хорриган распрямился. — Все равно ты не сможешь предсказать, пойдет он на убийство или нет.

Д’Андреа нахмурился.

— Да… Он — одиночка, верно? Он изучил все прошлые убийства, разве нет?

— То же самое сделали большинство студентов в нашей стране.

— Фрэнк, там в Брунсвике, на одном из первых занятий нам говорили…

— Блевать я хотел на то, что они говорили.

— Черт! Так что же теперь, все в тину?

Теперь Д’Андреа загрустил и замолк, а Хорриган никак не мог поудобнее расположиться на сиденье.

Наконец, Хорриган взорвался.

— Ты думаешь, что я свихнулся или что-нибудь в этом роде?

Глаза Д’Андреа изумленно расширились, и он только выдавил: «А?»

— Ты считаешь, что я был обязан дождаться этого парня прошлой ночью, ведь так?

— Я этого не говорил.

— Бог ты мой! Я бы хотел, чтобы ты был тогда со мной, Эл. Со всем твоим громадным опытом и прочим.

— Фрэнк…

— А теперь я должен радоваться твоим маленьким хреновым подколам.

— Эй, я не сказал ничего…

Хорриган потер глаза.

— У нас есть дела более чем на 40 тысяч засранцев, которые время от времени угрожали Большому Шефу. И ни один из них ни разу не попытался этого сделать.