|
Но Синдикат не хотел терять хорошего человека, который знал свое место и не создавал проблем, поэтому Литтла сделали главным в Гарлеме по торговле героином. Тогда-то он и женился на высокой шоколадной лесбиянке, работавшей хористкой в ресторане отеля «Рай». Она и теперь оставалась его супругой. Дел у него было немало: разбираться со своими мальчиками и девочками жены., руководить производством и продажей колбасы, а также распределением героина между гарлемскими сбытчиками. Последнее означало постоянный риск. Он еле-еле успел отделаться от месячной партии героина, отправив ее в мясорубки вместе с колбасным фаршем. Толстяк понимал, что его сердце вряд ли выдержит подобные приключения, и потому с горя он занялся торговлей ЛСД. Теперь он если что себе и позволял, то загул с очередным мальчиком с ЛСД на десерт.
Он держался как респектабельный, достопочтенный гражданин, но никогда не переступал порог полицейского участка без своего адвоката. Его адвокат Джеймс Каллендер, был бел, бодр и деловит. Он протянул лейтенанту предписание об освобождении из-под стражи. Толстяк сказал: «Пошли, Кэти», взял высокую шоколадную, пылкую, но невозмутимую секс-бомбу в мини-юбке за локоть и повел ее к выходу. Они вдвоем походили на Красавицу и Чудовище из сказки. Детективы Гробовщик и Могильщик показали, что привезли покойного в центр, надеясь, что он поможет им отыскать преступника по кличке Детка Иисус. Но, как признал Могильщик, говоривший от имени их двоих, они не нашли, кого искали, а кроме того, понятия не имеют, почему их спутник был отправлен на тот свет. Они не имели информации о том, что их спутник и его убийца знают друг друга. Он отрицал факт знакомства, да и она ничем не выказала это, лишь мельком на него взглянув. Они нс заметили, как она вышла из клуба, потому что их внимание отвлекла женщина по имени миссис Кэтрин Литтл, исполнявшая стриптиз. Теперь-то ясно, что она сделала это, чтобы прикрыть выход своей подруги, но как это доказать? Они также затруднялись предположить, знала ли она о планах своей подруги или просто догадалась. Одно было ясно: Джон Бабсон умер, был зарезан женщиной по имени Патриция Боулз. Сейчас невозможно было сказать со всей определенностью: что это: умышленное убийство или самозащита. Приходилось ждать, пока самочувствие Патриции Боулз позволит полиции ее допросить. С утра они побывали в суде, где дали необходимые показания, после чего они отправились в родной гарлемский участок. Лейтенант Андерсон сидел в кабинете капитана Брайса и просматривал утренние таблоиды. Там было сообщение о последнем убийстве равно как и заметка о Хендерсоне. Заголовок статьи гласил «Опасная ночь». В ней делались немалые упреки гарлемской полиции, весьма лениво расследовавшей убийство белого человека. — Чтобы узнать, чем вы занимаетесь, мне приходится читать газеты, — сообщил им вместо приветствия лейтенант. — Мы только и делаем, что теряем свидетелей, — признал Могильщик. — Мы невезучие, как забеременевшие проститутки. Сначала мы выходим на Лукаса Кови, который сдавал комнату, где был зарезал Хендерсон, но его освобождают из-под стражи, и теперь его ищи-свищи! У Джона Бабсона такая же кличка, что у того типа, которому Кови, по его признанию, сдавал комнату в подвале. — Но его убили. Его зарезала лесбиянка, которая якшается с женой Толстяка Литтла, а это известный гарлемский рэкетир и сам извращенец. Никому из них мы даже не смеем сказать «доброе утро». А газеты поднимают вопль о том, что полиция «мышей не ловит». Мы сами в мышеловке. — Для того мы и держим детективов, чтобы они расследовали, — напомнил Андерсон. — Если бы все сами признавались в совершенных преступлениях, то мы бы вполне обошлись одними тюремщиками. — Ясно, босс. И потому у детективов есть лейтенанты, чтоб было кому разъяснять им, глупым, что делать. |
