Балабанов вернулся в зал и попробовал найти в толпе хромого господина, но, увы, так его и не обнаружил. Ошалевший от водки, закуски и речей городского сумасшедшего интеллигентный народ уже отчаливал. У стола держались пока что идеолог Тамерланыч, сухощавый господин и Гонолупенко с Портсигаровым, допивающие последнюю чудом уцелевшую бутылку.

– Я тебе так скажу, Стингуша, – говорил заплетающимся языком Портсигаров, – люблю тебя, как брата. Потому что ты чёрный, а не голубой. Должна же быть хоть какая-то мораль даже в том бардаке, где нам грешным выпало жить. Ты, как человек выросший на природе Каймановых островов, должен это понимать. – Ага, – сказал Гонолупенко. – В смысле – иес. Я только с гёрлс и вуменс, а с боями и мэнами никс фирштейн.

– Вот, – возликовал в сторону подошедшего Балабанова Портсигаров. – Два умных человека всегда друг друга поймут даже без переводчика. Потому как извращенец, он и на Каймановых островах извращенец, а мораль, она и в Америке мораль. – С Фидоренко мёня познакомь, – попросил Балабанов. – Говорят, интересная личность. – Это Фидоренко личность? – захохотал Портсигаров. – Сволочь хуже Запейкина, даром что извращенец он не сексуальный, а политический.

– Я познакомлю, – сказал вынырнувший из-за Гонолупенковской спины Коля. – Если ты уговорить Стингера, спеть по телеящику.

– Иес, – подтвердил Гонолупенко. – Теле – это гуд. – Десять тысяч зелёными и по рукам, – возликовал Коля. – Ноу, – пренебрежительно отмахнулся Гонолупенко. – Лимон. – Ты охамел, Стингуша, – возмутился даже Портсигаров. – Здесь тебе не Каймановы острова и не Америка, у нас лимоны на деревьях не растут.

– Вы ему в рублях заплатите, – посоветовал Балабанов, сообразивший, что сержант запросил лишку. – Он всё равно дальтоник и цвета не различает. А сейчас пьяный к тому же. Проставьте в контракте лимон цифрами, а я его уговорю, что всё в порядке.

– Протрезвеет, скандал устроит международный, – с сомнением покачал головой Коля.

– А кто ему даст протрезветь, – возмутился Портсигаров. – Я ведь рядом буду.

Коля исчез минут на пять, Гонолупенко с Портсигаровым успели выпить по последней, а на закуску юркий шоумен успел подложить заезжему негру свинью в виде невыгодного контракта. Лимон был честь па чести проставлен цифрами, на что и указали закручинившемуся было Стингеру Балабанов с Портсигаровым. А то, что лимон не зелёный, так это местный колорит и не более того.

У Балабанова были опасения, как бы упившийся сержант не подмахнул драгоценную бумагу русскими, в данном случае совершенно неуместными буквами. Однако Гонолупенко оказался на высоте служебного положения и сумел-таки вспомнить три буквы латинского алфавита, остальные были заменены затейливыми завитушками, так что придраться было не к чему.

– Эх, – обвел горестным оком опустевший стол Портсигаров. – Такое событие, а обмыть нечем. Всё выжрали сволочи. – Завтра обмоем шампанским, – обнадёжил Коля. – Ноу, – упрямо затряс головой Гонолупенко. – Водка, иес. – Пьяный, а соображает, – восхитился Портсигаров.