– Ты мне зубы не заговаривай, – взвился Фаринелли. – Где машина? – Машина у подъезда, – сказал Коля. – Но думаю, это не главная твоя проблема. Беда пришла к тебе, Витя. Пришла, откуда не ждали. Из «Комсомольского агитатора» – Шут гороховый, – отмахнулся кастрат. – На порог не пущу.

И действительно не пустил дальше прихожей. Балабанов с тихим изумлением разглядывал шикарное убранство этой самой прихожей и прикидывал в уме, какие сокровища таят апартаменты звёзд шоу-бизнеса, если диковин, уже открывшихся его взору от порога, вполне хватило бы для средней руки провинциального музея.

– Химкин у тебя был? – деловито спросил Портсигаров.

– Был, – нехотя отозвался Фаринелли. – Полчаса как уехал. – Цепь оставил? – спросил Балабанов.

– Стингерову, что ли? – проговорился кастрат. – Вот! – поднял палец к потолку Портсигаров. – О машине скорбишь, а тем временем краденное скупаешь.

– Ничего я у Химкина не покупал, – возмутился Фаринелли. – И никакой такой цепи не видел. И вообще: шли бы вы отсюда.

Агрессивный тон смазливого молодого человека, который при ближайшем рассмотрении не казался таким уж юным, покоился на основательном фундаменте в лице набыченных и накаченных охранников, которые в напряженных позах ждали команды «фас», живописной группой расположившись вокруг нанимателя.

– Мы не уйдём, – гордо сказал Портсигаров. – Мы уедем, а машину твою возьмём в залог, до возвращения украденной коварным Химкиным цепи.

– Это ты брось, – взвизгнул Фаринелли. – За ржавую железяку машину отбирать – разбой в чистом виде.

– О как ты ошибаешься, Витя, – воздел руки к лепному потолку Коля. – Иван-царевич ты наш дорогой. И хорошо если превратят тебя всего лишь в серого волка, но боюсь, что выше лягушачьего твой новый статус не поднимется. – Иес, – подтвердил молчавший до сих пор Гонолупенко. – Берегись Джульбарса. – Слышал, – торжествующе воскликнул Портсигаров. – Иностранец волнуется. Не гневи каймановских богов, Витя, отдай цепь.

– Плевал я на вашего Стингера, – огрызнулся кастрат. – Я сам звезда. – Это болезнь, – задумчиво сказал Коля. – Мания величия. Будем лечить. – Будем, – крикнул Фаринелли. – Здесь вам не «Комсомольский агитатор». С меня вы штаны так просто не снимете.

Четыре быка стремительно атаковали мирных деятелей шоу-бизнеса, но встретили неожиданный и дружный отпор. Портсигаров хоть и схлопотал по зубам от здоровенного детины, но всё-таки успел с криком «ия» разнести ногой драгоценное венецианское зеркало в прихожей. Балабанов чисто по-деревенски хакнул кулаком в тупое рыло и так удачно, что неразумный оппонент вляпался в резной шкаф и превратил его в груду обломков. Гонолупенко с воплем «вери гуд» уже бил фарфоровою посуду в соседней комнате. Мстительный Коля, которому противника почему-то не досталось, ковырял стены перочинным ножичком, демонстрируя недюжинный дар живописца.

– Это тебе ещё цветочки, кастрат, – пообещал Портсигаров. – Ты у нас ещё наквакаешься лягушкой.