Они вышли из машин. Во дворе было полно простреленных автомобилей. На груде ящиков, служивших упаковкой для винтовок, стоял мулла и держал пламенную речь. Слушавшая его толпа мужчин выражала ему бурную поддержку.

– Они принимают присягу на верность революционному режиму, и мулла призывает их отправиться в Тебриз, чтобы драться там за революцию, – пояснил Рашид.

Охранники провели американцев к зданию школы, расположенному на краю двора. На ступеньках появился какой-то человек и начал злобно кричать, показывая на курдов.

– Они не должны проходить в здание с оружием, – перевел Рашид.

Коберну показалось, что курды занервничали. К своему удивлению, они вдруг обнаружили, что оказались на враждебной территории. Курды показали записку от махабадского муллы. Вновь начался спор.

Наконец Рашид сказал:

– Вы все подождите здесь, а я поднимусь и поговорю с председателем революционного комитета. – Он побежал вверх по ступенькам и скрылся в здании.

Пол и Гэйден закурили. Пол находился в подавленном настроении. Ему было страшно. Он чувствовал, что эти люди могут позвонить в Тегеран и все о нем выяснить. Однако возможность снова попасть в тюрьму казалась ему не самым худшим выходом из создавшегося положения. Он повернулся к Гэйдену:

– Я, конечно, благодарен вам за все, что вы для меня сделали, но, хоть мне и стыдно признаться в этом, я думаю, что теперь нам крышка.

Коберна больше всего беспокоила толпа за воротами. Здесь, на внутреннем дворе, все-таки старались поддерживать порядок. Там же, за стеной, собралась волчья стая. Что, если им удастся уговорить какого-нибудь незадачливого охранника открыть ворота? Тогда эта свора разъяренных людей линчует их. В Тегеране толпа буквально растерзала одного иранского парня, который чем-то не угодил ей. Озверевшая и впавшая в истерику, она оторвала ему руки и ноги.

Охранники взмахнули оружием, показывая американцам, чтобы они оставались на краю двора и стали к стене. Чувствуя свою беспомощность, американцы подчинились. Коберн посмотрел на стену. На ней были следы от пуль. Пол тоже заметил это, и его лицо побелело от страха.

– Боже мой! – пробормотал он, – нам, кажется, каюк.

«Какова психология председателя революционного комитета? – рассуждал Рашид. – У него уйма дел. Он только что взял на себя управление этим городом, и раньше ему никогда не доводилось быть городским головой. Ему приходится решать судьбу офицеров разбитой армии, вылавливать и допрашивать всех, кто подозревается в сотрудничестве с САВАК, налаживать работу городских служб, защищаться от контрреволюции и посылать людей воевать в Тебризе».

Рашид пришел к выводу, что единственное желание этого человека – поскорее избавиться от лишних дел.

Ему некогда заниматься американцами, убегающими из страны. Нет у него и сочувствия к ним. Поэтому если уж придется решать, что с ними делать, то лучше всего просто бросить их пока за решетку, а потом, на досуге, разобраться. Значит, я должен позаботиться о том, чтобы он не принял на их счет никакого решения.

Рашид вошел в класс. Руководитель революционного комитета сидел на полу. Это был высокий, сильный мужчина, взволнованный только что одержанной победой. Однако он страшно устал, был растерян и нервничал.

Сопровождающий Рашида охранник представил его:

– Этот человек приехал из Махабада с письмом от муллы. С ним шесть американцев.

Рашид вспомнил, что в одной из кинокартин герой проходит в охраняемое здание, взмахнув перед носом часовых водительским удостоверением вместо пропуска. Если действуешь уверенно, тебя не подозревают.