Вскоре на кухню заявился Флако.

– Она спит, как ангел.

– Хорошо. – Я протянул ему тарелку. Он сел за стол. Мы ели молча.

– Могу рассказать, о чем ты думаешь, – заговорил он наконец. – Я был не настолько пьян, чтобы забыть тот звонок в ресторан. Может, перевезти ее в мой дом?

– Нет. Если он смог позвонить тебе, то знает, где ты живешь.

– Тогда нужно перевезти ее еще куда‑нибудь. Мы можем спрятать ее на банановых плантациях.

– Это бы подошло, – согласился я. Мы еще немного посидели молча. Я не знал, стоит ли рассказывать Флако о вызове Джафари. Флако хороший друг и хороший человек, но в глубине души он вор. Вполне возможно, что ради денег он способен украсть Тамару.

– Что тебя тревожит? – спросил Флако. – Боишься спрятать ее на банановых плантациях?

Я погладил пальцем потертый пластик стола. Тамара поднялась и пошла в ванную: я слышал, как там льется вода. Она умывалась.

– Нет. Вчера я сделал ей инъекцию от антител. Это может быть опасно. Она может от этого умереть.

– Какова вероятность?

– Не знаю. Надеюсь, не очень высокая.

– Тогда бы я не беспокоился об этом и не выглядел бы таким мрачным. Глядя на тебя, можно подумать, что ты петух и твой хозяин умер. – Я немного посмеялся. – Послушай, дела не так уж плохи. Флако все устроит. Когда Тамара войдет, я проверю, не беженка ли она. – И он потянул себя за веко – знак, что я должен молчать.

Появилась Тамара.

– Я ухожу, – объявила она.

– Знаем, – ответил Флако. – Я иду с тобой. Спрячемся на банановых плантациях среди беженцев. Там тебя никто не найдет.

– Вы не знаете, от кого я скрываюсь, и не подозреваете об их возможностях.

– Это неважно! – продолжал Флако. – Никто не следит за плантациями: рефуджиадос слишком быстро появляются и исчезают. Там живут сотни тысяч людей, и никто никогда не спрашивает у них удостоверений личности.

– Ну, в таком случае, не знаю…

– Ты прекрасно растворишься в толпе беженцев, – повторил Флако. – У тебя такой голодный вид…

Тамара какое‑то время смотрела на него, будто хотела понять некий скрытый смысл его шутки, потом принужденно улыбнулась, сказала «Хорошо» и начала есть.

– Кстати о рефуджиадос. Угадай, кого я вчера видел… – обернулся ко мне Флако. – Профессора Бернардо Мендеса! – Я слышал это имя, но не мог вспомнить, в связи с чем. Посмотрел на Тамару, мы оба одновременно пожали плечами. – Ну, ты же знаешь, Бернардо Мендес! Великий социальный инженер, который проделал такую большую работу в Чили. Тот, кто пообещал с помощью генной инженерии за три поколения вывести совершенного человека! Я видел его вчера на ярмарке. Он со своей идеей явился в Колумбию – так колумбийцы сделали ему лоботомию и выбросили за границу, в качестве примера для беженцев. Им не понравилась его разновидность социализма, и они укоротили ему мозг. Теперь он бродит по улицам в мокрых штанах и ворует еду.

Тамара отодвинула тарелку и побледнела.

– Может, это капиталисты? – предположил я. – Может, это они сделали ему лоботомию.

– Нет, – утверждал Флако. – Колумбийцы. У меня есть друг, а вот его друг точно знает.

Женщина возразила:

– Точно никто ничего не может знать. Флако улыбнулся и подмигнул мне.

– Тс, тс… так много цинизма – а ведь еще только завтрак! Какой же циничной она будет к обеду? Ну, все равно: стыдно видеть великого человека в таком состоянии: он все время мочится в штаны.