– Достаточно ярко для тебя, старик? – с издевкой поинтересовался преследуемый.

Я вбежал в переулок. Собака мертва, ее обожженные лапы еще дергаются. Краска зданий по обеим сторонам улицы горит. Пришлось отступить.

– Тебе нужно поблагодарить аллаха, ублюдок: я истратил свою единственную энергетическую гранату, – объявил человек. – Вернусь за тобой позже, – Он прервал связь.

Дорога шла в сторону моего дома, поэтому я побежал по параллельной улице, надеясь перехватить его. Но он исчез.

Я сидел на земле, плакал и думал о Флако с перерезанным горлом, о том, что не сумел отомстить за его смерть. На улице завыли пожарные сирены. Надо было идти домой. Воздух вдруг сделался густым, ноги у меня подгибались. Я все время думал о мертвом Флако и погоне за убийцей. Пока я считал, что нужно его догнать, я бежал без труда, но теперь меня охватила слабость. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь на незнакомой улице. Я заблудился.

Пошел дальше, наконец сориентировался и направился домой. Захватив лопату, я пошел на плантации, чтобы похоронить Флако. Пока я добрался туда, тело его уже остыло.

Чилийка собиралась уходить. Увидев меня, она задрожала от страха и крикнула:

– Эта женщина, Тамара, она исчезла! Убежала в город!

Я кивнул в знак того, что понял, но чилийка продолжала твердить:

– Исчезла, исчезла. – Собирая свою одежду и посуду, она следила за мной краем глаза. Я выкопал неглубокую могилу и положил в нее труп Флако.

Проверил его карманы. Пусто.

Я поглядел на чилийку; она застонала и отбежала на несколько шагов, потом, дрожа от страха, опустилась на землю.

– Не убивай меня! – закричала она, размахивая руками, словно пытаясь защититься от нападения. – Не убивай меня! – Женщина была очень испугана, и я понял, что она считает убийцей меня.

– Что ты сделала с его вещами? – спросил я, не приближаясь.

– Смилуйся! Я мать! Пожалей меня! – причитала она. – Оставь мне немного денег. Чтобы, хватило до Пуэрто‑Рико!

Я сделал шаг вперед и поднял лопату, словно собираясь ударить ее. Она заплакала, достала из‑за пазухи сверток и бросила его на землю – бумажник Флако, пачка денег, завернутых в коричневую бумагу, и медальон святого Кристофера. Я заглянул в бумажник. Набит деньгами. Как я и предвидел, он взял себе солидную часть вырученного за кристалл. Я швырнул чилийке бумажник и отвернулся. Женщина уползла с ребенком и своими вещами.

Я засыпал Флако землей и прочел молитву над его могилой, попросив Бога простить убитому его грехи.

Пора было отправляться домой.

* * *

Тамара лежала в моей постели, подключившись к монитору сновидений. Негромко постанывая, закрыв лицо и опять свернувшись в позу зародыша, между колен она сжимала лазерное ружье. Платиновый блеск кожи говорил о высокой температуре. Я неслышно подошел, тихонько взял ружье, поставил на предохранитель и бросил в угол. Осмотрев ее руку, я понял: температура не от инфекции, воспаление и припухлость не превышали ожидаемого.

Взяв запасной монитор, я опять подключился к ее сну.

… На берегу ветер, холодный и резкий, ударил меня, словно собирался поднять и унести. В темном чистом небе над морем поднималась яркая алая луна. На кроваво – красном песке шуршали тысячи призрачных крабов, щелкая клешнями. Я спустился к самой воде. Волны у берега по‑прежнему покачивали тушу быка.

На берегу лежал человеческий скелет. Кости были совершенно чистыми, только несколько крабов еще ползали внутри грудной клетки.

– Я тебя не ждала, – сказал скелет.