– Держи это в тайне. Все, что слышал, держи в тайне!

Бордельная Крыса кивнул, улыбнулся мне и ответил:

– Конечно, генерал.

– Расскажи еще раз о сне, о том, как на тебя обрушилась тьма. Как ты ее почувствовал? Что ты помнишь после этого? – продолжал мой собеседник.

Я снова и снова передавал последний сон Тамары и просил, в свою очередь, разрешить заснуть мне. Голова болела от усилий вспомнить. Тьма шла от ее рта, ледяная немота, и я плакал от ощущения утраты – вот и все, что я мог вспомнить. Ничего конкретного об этой темноте я не помнил, но генерал все пытался извлечь из меня еще что‑нибудь.

– Она служила в разведке. Говорила она, чем там занималась? На что‑нибудь намекала?

– Нет.

– Думай! – он взял меня за руку. – Любой намек! Это чрезвычайно важно!

Я покачал головой и понял: мне казалось, будто я знаю о Тамаре нечто очень важное. Я готов был отдать за нее жизнь, но неожиданно мне пришло в голову, что она совсем чужая мне.

– Она жива? – спросил генерал. – Когда ты в последний раз ее видел?

И тут я вспомнил, что привез ее с собой. И испугался, что проспал несколько дней и Тамара могла задохнуться.

– Я положил ее в сундук. Она в коме. Коричневый сундук из тикового дерева с вырезанными на крышке слонами. Я его оставил на станции.

Кто‑то тут же вышел из комнаты, за ним вышел и Бордельная Крыса. Когда раскрылась дверь, я почувствовал запах жирного дыма. Чуть позже врач и Крыса втащили тиковый сундук и подняли крышку. Тамара дышала, уставившись глазами зомби в потолок.

Генерал наклонился над сундуком, разглядывая ее, пальцем погладил ее по руке.

– Слава Богу! – сказал он. Повернулся к врачу. – Эта социалистическая шлюха должна выжить!

Бордельная Крыса достал сигару, зажег ее, затянулся:

– Мне кажется, такой человек, как я, захвативший целую космическую станцию с пригоршней сторонников – а нас было двадцать против сотни, – такой человек может быть вам очень полезен. Нет? Человек с моими способностями может стать хорошим офицером. – Он выглядел так, словно завоевал не станцию, а целую страну.

Генерал посмотрел на него и заявил:

– Идиот! Как ты смеешь? Хочешь получить повышение за убийство безоружных штатских?

Глаза Крысы сверкнули. Он спокойно выдохнул сигарный дым.

– Я не идиот. Я спас нужного человека от верной смерти в руках социалистов и доставил вам ценную пленницу. Я с незначительным кровопролитием захватил станцию Сол, и я уверен, когда вы подумаете, вы поймете, что поторопились со своим решением. Подумайте об этом. У нас впереди два года на корабле, прежде чем мы долетим до Пекаря, – достаточно времени, чтобы вы продемонстрировали свою благодарность. Мы все полетим на Пекарь с вами: мои люди, сеньор Осик, социалистическая шлюха, верно? Небезопасно оставлять хотя бы одного из нас, учитывая, что нам известно.

Генерал нахмурился, как будто обдумывая услышанное, затем провел рукой по лицу Тамары.

– За это я вас благодарю, Мавро. Мы можем взять вас с собой. Гражданство Пекаря и никакой выдачи.

Я хотел кивнуть. Глаза у меня были закрыты, и я не хотел открывать их. Фыркнул и заставил себя проснуться.

Повернувшись ко мне, генерал продолжал:

– Спасибо, дон Анжело. Вы сегодня правильно поступили. Хорошо. Теперь можете спать. Вы в безопасности. Вместе со своими друзьями вы летите на Пекарь.

И хотя я встревожился, неожиданно вспомнив, что один из людей Джафари на корабле и я не знаю, кто это, я слишком устал, чтобы заговорить, поэтому закрыл глаза и уснул.

Часть вторая

«Харон»

Глава четвертая

Я в темных джунглях, в глубоком кратере, среди зубчатых неровных скал.