– Так что же ты думаешь? – спросил Флако.

Я понимал: он хочет, чтобы я сообразил, кто подделал документы. Отвечал я осторожно, тщательно подбирая слова и стараясь сменить тему разговора:

– Я думаю, эта женщина не Джафари, кристалл она украла.

– А знаешь, что я думаю? – продолжал Флако. – Я видел, как ты работаешь. Ты зря тратил деньги, изучая морфогенетическую фармакологию. Ты всего лишь читал инструкции на упаковках. Всякий мог бы это сделать. Обезьяна могла бы.

– Да, – согласился я, – Флако мог бы.

– Я хорошо справился с флуотаном, верно? Я хороший анестезиолог.

– Да, ты хороший анестезиолог, – подтвердил я.

– Устал. – Флако зевнул.

– Я тоже.

– Можно мне здесь поспать?

– Женщину нужно положить на диване, а других постелей у меня нет.

– Буду спать на полу, – сказал он, – пол хороший, очень мягкий, очень практичный.

– Хорошо, – согласился я, – к тому же присмотришь, чтобы эта воровка не унесла мои ценности.

– Придется охранять твои ценности ценой собственной жизни, – пообещал Флако.

Мы перенесли Тамару на диван, потом мой «охранник» лег на пол и закрыл глаза.

Хотя было уже поздно, предстояло еще многое сделать. Пройдя к себе в комнату, я включил свой компьютер и набрал номер Информатора – 261 – это Искусственный Разум, который меня обслуживает. Нужно было запросить все научные статьи по морфогенетической фармакологии, опубликованные за последние три дня. ИР начал торговаться, пытаясь пересмотреть ставку за обслуживание. Он хотел слишком много; иногда мне кажется, что его устройство для заключения сделок неисправно и совсем не понимает эмоциональной привязанности к деньгам. Договорившись об относительно разумной плате, я получил доступ к информации, и изучал ее далеко за полночь.

* * *

Утром Тамара вернула мне компьютерный кристалл, а я пополнил ее запас гормональной жидкости, велел есть и пить как можно больше и ушел. «Доктор» Флако пошел со мной.

Грязную повязку с ее руки я отнес в «Упанишады – Смит», чтобы сделать анализ крови. У Тамары оказался очень низкий уровень – лейкоцитов и других антител, что было очень странно. При такой серьезной ране уровень антител должен бы резко повыситься. Но у людей, выросших в искусственной атмосфере, иммунная система часто реагирует неадекватно, так что я не сильно тревожился. Однако в Панаме чрезвычайно высокая влажность, соответственно возрастает опасность инфекции, и я подумал, что следует купить иммунную сыворотку широкого назначения. Потом я пошел в свой киоск на ярмарке. День тянулся медленно: сделал два липидных и холестериновых укола старикам, заглянул один игрок в американский футбол, он хотел, чтобы я с помощью миелина ускорил его мышечную реакцию. Его просьба была невыполнимой – гораздо лучше поставить протетические нервы, потому что серебряная проволока передает импульс гораздо быстрее, чем миелиновый нерв; пришлось порекомендовать ему врача, который заменял мне симпатическую и периферийную нервные системы. Было прохладно, и я отправился домой еще до заката.

Вернувшись домой, я обнаружил, что на крыше моего дома сидит серый котенок с белыми лапами, а Флако и Тамара кидают ему красный пластиковый мяч. Котенок прятался за скатом крыши – Флако бросал мяч, он катился по черепице, котенок слышал это, выбегал из‑за гребня и гнался за мячом, пока тот не падал вниз. Тогда котенок начинал шипеть, волосы у него на спине вставали дыбом, словно «зверь» не ожидал увидеть Тамару и Флако, и снова бежал прятаться.