|
Мисс Манипенни решилась на отчаянный шаг. - Вы же знаете, что у М. встреча начальников штабов, через пять минут он должен быть в зале заседания кабинета министров, - солгала она. - Да, я знаю. Но он хочет отвертеться от этого, попросил вас придумать что-нибудь. - Начальник штаба повернулся к Джеймсу Бонду. - Все в порядке, Джеймс. Иди. Жаль, что ты не сможешь пообедать со мной. Заходи поболтать после того, как поговоришь с М. - С удовольствием, - произнес Бонд. Он расправил плечи и прошел через дверь, над которой уже загорелся красный свет. Мисс Манипенни закрыла лицо руками. - О Билл, - сказала она с отчаянием, - с ним что-то случилось. Мне страшно. - Успокойся, Пенни, - сказал Билл Таннер, - не принимай все так близко к сердцу. Я сделаю все, что могу. - Он быстро прошел в свой кабинет и закрыл дверь. Подошел к столу и нажал кнопку. В комнате раздался голос М.: "Здравствуйте, Джеймс! Как чудесно, что вы вернулись. Присаживайтесь и рассказывайте все по порядку". Билл Таннер поднял трубку телефона и попросил начальника отдела безопасности. Джеймс Бонд сел на свое обычное место за столом напротив М. Буря воспоминаний закружилась в его сознании, подобно плохо сработанному фильму, демонстрируемому с помощью проектора, который обезумел. Бонд сделал усилие над собой, и "буря" прекратилась. Он должен сконцентрироваться только на том, что ему надо сказать и сделать, - и ни на чем другом. - Боюсь, что еще многого не могу вспомнить. Меня ударили по голове, - он дотронулся до правого виска, - это случилось во время выполнения того задания, с которым вы послали меня в Японию. Потом в памяти полный провал, подобрали меня недалеко от берега, рядом с Владивостоком. Понятия не имею, как я там очутился. Меня изрядно поколотили, и тогда же, должно быть, я получил еще один удар по голове, потому что вдруг вспомнил, кто я, вспомнил, что я вовсе не японский рыбак, как считал раньше. Соответственно дальше милиция сдала меня в местное отделение КГБ. Знаете, большое серое здание на Морской улице, прямо против порта и рядом с железнодорожной станцией; да, так вот. Когда они передали отпечатки моих пальцев в Москву, там страшно засуетились, и меня тут же самолетом отправили туда с военного аэродрома, находящегося к северу от города Вторая Речка; в Москве меня допрашивали неделями. Или, вернее, пытались допрашивать, - потому что я не мог ничего вспомнить, кроме тех вещей, что они сами же мне подсказывали из того, что и так было известно, и тогда я позволял себе добавить к их сведениям кое-какие весьма противоречивые данные. Это их очень огорчало. - Очень, - повторил М. На переносице появилась маленькая складка, выражение явного недовольства. - И вы рассказали им все, что знали Не слишком ли щедро с вашей стороны - Они обходились со мной очень хорошо, сэр, во всех отношениях. Должен же я был как-то отблагодарить их за это. Потом я оказался в ленинградском институте. Они лечили меня, обращаясь как с очень важной персоной. Лучшие специалисты по мозговым травмам и прочее. Казалось, они вовсе не собирались мстить мне за то, что я работал против них большую часть своей жизни. Были и другие люди, которые навещали меня, они весьма обстоятельно беседовали со мной о политической ситуации и так далее. О необходимости для Запада и Востока работать вместе на благо мира. |
