|
Настойчиво рекомендуем также не пытаться выяснить местонахождение коммандера Бонда". Ну как, пойдет Билл Таннер строчил исправно, боясь не поспеть за М. Потом, озабоченный, поднял глаза от блокнота. - Но, сэр, разве вы не собираетесь выдвигать против него обвинения? В конце концов, предательство и покушение на жизнь... Что, даже под трибунал не отдадите? - Конечно, нет, - резко бросил М. - 007 был болен. Он не отвечал за свои действия. Но если можно так обработать человека, значит, можно и вывести его из этого состояния. А сэр Джеймс как раз мастер по подобным делам. Поставьте его опять на половинное довольствие, пусть числится там же, где и раньше. И проследите, чтобы ему были выплачены все полагающиеся за прошлый год гонорары и прибавки. Если у КГБ хватило духу натравить на меня одного из моих же людей, у меня достаточно смелости, чтобы вновь использовать его против них. Когда-то 007 был хорошим агентом. Не вижу никаких причин, почему бы он опять не мог стать им. В определенных пределах, конечно. После обеда принесите мне досье на Скарамангу. Если мы сумеем поставить 007 на ноги, этот тип как раз в его вкусе. - Но это самоубийство, сэр! - запротестовал начальник штаба. - Даже 007 никогда с ним не справится. - Что бы 007 получил за его сегодняшнюю выходку. Спросил М. холодно. 10 лет Как минимум. Так не лучше ли погибнуть на поле боя Если он успешно справится с заданием, то вернет себе былую репутацию, и мы сможем забыть все, что было. Словом, решение я уже принял. В дверь постучали, и в комнату вошел дежурный офицер медицинской службы. М. поздоровался с ним, повернулся на каблуках и вышел через открытую дверь. Начальник штаба посмотрел ему вслед. - Бессердечный сукин сын! - шепотом произнес он. Потом с присущей ему скрупулезностью и чувством долга принялся за выполнение заданий, которые были ему даны. "Нам - совсем не рассуждать, нам - идти и умирать!". 3. СКАРАМАНГА ПО КЛИЧКЕ "ПИСТОЛЕТИК" В клубе "Блейдз" М. съел свой обычный постный обед - зажаренную дуврскую камбалу, а за ней - преотличнейший кусок полутвердого белого сыра "Стилтон", выдержанного, настоящего, с синими прожилками плесени. Как обычно, он сидел один за столиком у окна, отгородившись от зала газетой "Таймс", время от времени переворачивая страницы, демонстрируя окружающим, что читает, чего на самом деле не делал. Но Портерфилд все-таки не преминул заметить старшей официантке Лили, всеми любимой миловидной женщине, считавшейся украшением клуба, что "со стариком сегодня что-то неладно": "Ну, может, с ним ничего такого и не случилось, но он явно не в своей тарелке". Портерфилд считал себя психологом-любителем и гордился этим. Будучи метрдотелем и отцом-духовником для многих членов клуба, он знал немало обо всех них, и ему нравилось думать, что он знает все. Как и подобает всем безупречным слугам, он мог предвидеть желания клиентов и угадывать их настроения. Так что, стоя рядом с Лили в эту выдавшуюся ему свободную минутку, уютно обосновавшись у буфетной стойки, ломившейся от превосходных холодных закусок. Такого выбора, пожалуй, в целом свете не найти, - он не спеша вел вполне философскую беседу с самим собой. "Ты же знаешь это ужасное вино, которое постоянно пьет сэр Майлз. |
