|
— Я богослов!.. Богослов, понятно?.. Бо-го-слов!!! Дмитрий отодвинулся, двумя руками удерживал подпрыгивающую кружку, в то время как Филипп мерно колотил по столу, расчленяя слова для доходчивости. Слава сказал примиряюще: — Филипп, не кипятись... Не видишь, он нарочно тебя заводит. Наверное, пиво кончается. Мне до лампочки, как ты себя называешь. Лишь бы не гомосеком, все равно я этих гадов не приму за людей. Дмитрий усмехнулся: — Неужели за свою долгую жизнь... тебе уже тридцать есть?.. Ого, тридцать два, так и не трахнул ни одного мужика? Ни в жизнь не поверю! Слава поморщился, глаза стали серьезными: — Это другое дело. Я и срать хожу в туалет каждый день, но не кричу об этом на улице. И даже делаю вид, что вообще только ручки хожу мыть и ничего больше... А вот с гомосеками и катакомбниками... Филипп, не бей, это я пошутил неудачно. Все равно для меня любое православие... гм... Филипп рывком встал, лицо белое, перекошенное, в глазах ярость. Метнулся к холодильнику, открыл дверцу так, что чуть не слетела с петель, а холодильник чуть отодвинутся от стены. Долго шарил, Дмитрий и Слава видели только широкую спину, Филипп явно выдыхает злость, затем оба услышали раздраженный голос молодого богослова: — Пиво есть, это рыба кончилась!.. Вот и злится. Дмитрий сказал торопливо: — Там икра в черной банке. — Эта? — спросил Филипп недоверчиво. — Ого!.. Не подумал бы. — Тащи, — велел Дмитрий. — Как раз просолилась. Филипп с осторожностью поставил на стол трехлитровую банку с черной икрой. Слава засуетился, большой ложкой выгреб на тарелку, вопросительно взглянул на Дмитрия. Тот кивнул, Слава добавил еще, получилось с горкой. Филипп все еще с недоверием взял руками маленький комок, отправил в рот, пожевал, глаза прищурились. Слава неотрывно смотрел в рот, громко сглотнул. — Просолилось, — сказал наконец Филипп. — Можно бы еще соли чуток... но и так хорошо. Везет тебе, Дима! Связи с браконьерами — это не всегда плохо. — Налегайте, — ответил Дмитрий. — Хоть и не таранька, но какую гадость не станешь жрать под пиво? Филипп и Слава засмеялись, а Дмитрий отводил глаза, стараясь не видеть ни голодных глаз Славы, ни его выступающих под ветхой рубашкой острых лопаток. На самом деле эта икра из валютного магазина, приготовлена лучшими поварами и мастерами. Он купил за баксы, затем вскрыл банки и переложил в трехлитровую стеклянную, поддерживая легенду, что покупает по дешевку краденую икру у браконьеров, сам умело солит и добавляет специи... — Да, — сказал Слава. — Да... Ты соли в следующий раз клади больше. А то после тараньки эта икра и вовсе как несоленая... Дмитрий вытащил из холодильника еще по бутылке, а на освободившиеся места поставил теплое пиво из ящика под кроватью. Друзья медленно работали ложками, деликатничали, все-таки черная икра немалые деньги стоит, хоть и у браконьеров купленная, ее на бутерброды тонким слоем даже в ресторанах намазывают, а тут ложками, да еще столовыми... — Мы, — сказал вдруг Филипп с нажимом, ложка остановилась на полпути, — мы — катакомбники! Катакомбная церковь. Истинно православная. Именно мы — православные, а не эта... официальная, угодная власти, лакейская, растерявшая все идеалы и чистоту православия!. |
