|
Еще один мужчина торопливо подозвал Аниту, бросил на стол деньги, его спутница вскочила с такой скоростью, словно уже чувствовала чужие руки на бедрах. — Скорее бы начинали буянить, — сказал Тарас мечтательно, — ох, скорее бы! — Да вообще-то нам нельзя, — предупредил Валентин, но голос его прозвучал как-то вяло. — Да ну? — удивился Тарас.А в порядке вынужденной самообороны? Валентин покосился на крутые валуны плеч спецназовца: — Да кто ж на тебя нападет? Тарас обиженно умолк, а Дмитрий сказал нейтрально: — Вообще-то каждый гражданин обязан защищать как себя, так и жизни... и здоровье, имущество — близких ему, а также любого постороннего человека. Как в Уголовном Кодексе... или что-то подобное. Тарас бросил на него взгляд, полный благодарности, а Валентину сказал с упреком: — Вот видишь! Валентин даже бровью не повел в сторону Дмитрия: — Ну, Тарасик... Нет такого в Уголовном Кодекса. Да и было бы... Как будто не знаешь, что ждет спецназовца, затеявшего драку с мирным населением? Тарас буркнул: — Ты этих называешь мирными? Валентин аккуратно и ловко разделал несколько креветок, разложил их по краям блюдца красивой звездочкой, полюбовался: — Важно не то, как ты их называешь. Даже как я их называю, не настолько важно, увы. Принимают во внимание только то... черт, а вот этой креветке сто... как их называет Кодекс. А по нему всяк, кто не в армии... От стола с рокерами голоса звучали все громче. Дмитрий видел с какой надеждой прислушивается Тарас. Мощные челюсти замерли, из тяжелой пасти торчат веточки укропа и куриная лапка, словно сержант как динозавр подхватил с земли жертву прямо с травой. За столом рокеров вовсю хлестали пиво, смачно раздирали крупных раков. На помощь Аните выбежали два подростка, стол рокеров заполнился блюдами с красной рыбой, черная икра горками из широких чаш, горы копченых колбасок, севрюга, лососи, снова икра: уже красная, отборная, каждая икринка блестит как капля красного янтаря... Тарас шумно сглотнул, устыдился, отвел взгляд и с такой злостью рванул пополам бедную креветку, словно раздирал юсовца. Валентин смаковал рыбьи плавнички деликатно, медленно, наслаждался, и было видно, что его нисколько не беспокоят ни рокеры, ни повышение налогов, ни голодовка учителей в Хабаровске. За столом рокеров загремела посуда. Вожак снова грохнул кулаком по столу, он красиво напрягал мускулы, вскидывал брови и картинно выпячивал челюсть, и без того тяжелую и квадратную, с мужественной ямочкой на раздвоенном подбородке. Дмитрий не расслышал, что было сказано, но рокеры завопили, радостно заколотили по столу ножами. Кто-то выкрикнул «гип-гип ура». Тарас покосился в их сторону как разъяренный медведь. Глаза вспыхнули, словно два лазерных прицела. — Черт, — прорычал он люто, — за это уже в старое время бы замели! Хоть на пятнадцать суток да посадили бы! Валентин проронил насмешливо: — Так такой старый, Тарасик?.. Я думал, что советской власти и не застал. — Батя рассказывал, — буркнул Тарас. — Тогда порядок был. А сейчас эти сволочи распустились! — Давно ли ты сам слез с мотоцикла? — поинтересовался Валентин. — Ладно не бери в голову. |
