|
Через откинутый полог моей палатки видна простирающаяся до самого горизонта долина Макгадикгади, смахивающая на бабушку всех норфолкских пляжей. Это одно из наименее изученных мест на земле. Оно до сих пор остается белым пятном. В сезон дождей здесь живут три миллиона фламинго – наикрупнейшая и наирозовейшая колония этих созданий, так напоминающих юную Барбару Картленд[2]. Сейчас здесь сухо и на сотни миль вокруг никто не живет, но как раз поэтому я сюда и приехал. Здесь можно убедиться, что земля поката. Повернись на 360 градусов, и не увидишь ровным счетом ничего, кроме чистого небосвода. Привлекает именно эта пустота – минимализм самого Господа Бога. Лучший способ пересечь соляную пустошь – это перелететь ее по воздуху, как делают коршуны и вороны. Для тех, кто не может последовать их примеру, придуман четырехколесный мотоцикл – подобие газонокосилки с толстыми покрышками, рассчитанной на двух седоков. Только не забудьте правильно экипироваться. Костюм на отдыхе – это первое дело. А тут костюмчик что надо; вы пакуетесь в него целиком. Соль на пару с солнцем способны освежевать вас заживо, да и глаза ваши без очков рискуют лопнуть, как перезрелые виноградины, поэтому мы выглядим точно помесь Лоуренса Аравийского с Безумным Максом – куда до нас любителям подводного плавания и горнолыжникам, похожим в своих комбинезонах на ясельников-переростков! Мы отправляемся в путь на рассвете – цепочка из четырех мотоциклов, груженных постельными скатками, провизией и водой. Наш дальнобойный караван ползет по пустыне неторопливо, на индийский манер. Здесь лучше держаться незаметно, и мы стараемся оставлять за собой как можно меньше следов. Обязанности проводника взял на себя владелец нашего лагеря, Ральф Баусфилд. Этот белый африканец в пятом поколении выглядит как типичный герой женского романа; все его предки были скитальцами, охотниками и исследователями и сами стирали себе подштанники. Его отцу принадлежит один из немногих рекордов в Книге Гиннесса, на которые не посягнул Рой Касл[3]: на его счету сорок три тысячи убитых крокодилов. Ральф живет в буше с трехлетнего возраста. Он хмур, словно гибрид Дэниела Дей-Льюиса с испанским официантом, питает к своей родине несентиментальное уважение и знает ее как свои пять пальцев – причем в равной мере с западно-научной и бушменско-фольклорной точек зрения. Когда-то в огромной тарелке Макгадикгади плескалось внутреннее море. Ее и сейчас окаймляют совсем неуместные здесь, в тысячах миль от любого побережья, дюны из морских ракушек. На гребне одной гряды поблескивают черные неолитические топоры, стрелы и скребки. Испытываешь невольный трепет, поднимая вещь, которой вот уже десять тысяч лет не касалась рука человека. Тот, кто обкалывал этот кремень, и не подозревал, что делает первый шаг по дороге, ведущей к гигантским воздушным лайнерам и небоскребам, – берешь наконечник стрелы и чувствуешь, что это каким-то образом замыкает круг. Еще здесь рассыпаны крошечные бусины – стеклянные, каменные и из скорлупы страусиных яиц, – которые с незапамятных времен использовались бушменами в качестве украшения. Среди них попадаются финикийские, римские и даже китайские: бусы выменивались на соль. Соляные лепешки, которые блестят в долине, как сахарная глазурь, испокон веку были основным товаром краснокожих местных жителей, бушменов. Мы катим по опаленной солнцем земле. Зной постепенно усиливается, и вокруг начинают играть миражи. Подстриженные лавровые деревья висят над сверкающими озерами – на самом деле это не озера, а стайки страусов. Мы минуем барельефы из ласточек: потеряв силы, они упали на землю во время перелета и безупречно законсервировались в слое соли. Едем мимо слоновьих следов, которые идут по кругу, а потом загадочно исчезают, мимо черепов зебр, все дальше и дальше. Выжми газ на полную катушку, закрой глаза и путешествуй в стиле дзэн – здесь не во что врезаться и можно ехать, пока не свалишься с края земли. |
