— Отставку? – рассмеялся Низкий Король. – О, я так не думаю, друг мой. Вот увидишь.

Вновь повернувшись к толпе, Рис глубоко вздохнул.

— Для многих из вас, - заговорил он, - это будет ошеломительной новостью, но я женщина, как и ваши матери. Поэтому на самом деле я ваша Королева!

Вот опять. Знаменитый гномий судорожный вздох. Даже Альбрехтсон оказался поражен. Мокрист бросил взгляд на Аэрона и заметил, что кулак гнома лежит, о, так легко на рукояти меча. Башфуллссон стоял прямо за Альбрехтом, пристально наблюдая за ним. Ваймс осторожно положил тлеющую сигару на скальный выступ и напрягся. Будет интересно, подумал Мокрист.

— И если вы думаете, что Королева в качестве правителя хуже Короля, то не думаете ли вы, что ващи матери уступают вашим отцам? – Королева рассмеялась. – Я вижу, многие из вас в смущении. Это хорошо. Рано или поздно вы перестанете смущаться, но помните, что смущались.

Атмосфера в зале заметно изменилась.

— Я вижу, - продолжала Королева, - что в теплой груди есть истина, которой не может быть отказано, но мы, гномы, все отрицаем, строим маленькие мирки внутри большого мира. Стоило бы спросить, от чего мы убегаем, - не от себя ли самих. Да, мы гномы, но мы могли бы стать лучше наших предков, застрявших в своих норах.

Королева оглядела собравшихся гномов:

— Итак? Найдется ли гном-мужчина, который бросит мне вызов?

Взгляды обратились на Альбрехтсона, который выглядел задумчивым, но не двигался с места. Башфуллссон немного расслабился.

И вдруг Королева вскинула указующий перст:

— Подков Рудолом! Я всегда считала тебя уравновешенным гномом, у которого в голове все винтики на месте, пусть и с левой резьбой!

Мокрист почувствовал ликование тех, на кого не указывал палец, и страдания Подкова Рудолома, и задумался: голос Низкой Королевы действительно изменился, или он всегда был таким? Она не угрожала, но угроза висела в воздухе. Она держала их в руках, и пальцы уже сжимались. Гном попятился назад, когда указала на него и сказала:

— Где сейчас твои глубинники, Подков Рудолом?

В голосе подкова звучала паника:

— Не мои глубинники, моя Королева!

Это было возможно, потому что Аэрон передал Королеве толстую папку. Королева облизнула палец, пролистнула несколько страниц, просмотрела их и сказала:

— Правда? Тогда, должно быть, меня неправильно проинформировали. – Она повернулась к остальным. - А если бы мне сказали неправду о вас?

Но собравшиеся смотрели на переворачивающиеся страницы, вытягивая шеи, стараясь увидеть, не было ли в списке их имен… Это было смешно. Они были у нее под каблуком.

— Не правда ли, странно, - сказала она, - когда дело пахнет жареным, они…… Если кто-то хочет поспорить, пусть встанет прямо передо мной!

Ропот прошел по пещере, гномы поворачивались друг к другу, традиционно бормоча, но когда Альбрехтсон заговорил, воцарилась тишина.

— Моя королева, мы, по счастью, живы, но нам есть чему поучиться. Я всегда считал себя знающим, истинным последователем путей Така, но события последних дней показали мне, как я ошибался. В моей маленькой темнице мои пути изменились, и я понял значение смирения. И я готов признать перед вами, что многие уроки мне преподали гоблины моего возраста, которых я с гордостью зову теперь друзьями.

Мокрист увидел, что старик гном плачет. Альбрехтсон поколебался, но потом воскликнул:

— Так храни Королеву! И я сражусь с каждым, кто скажет иначе!

О проклятье, подумал Мокрист. Сейчас начнется…

Но никто не ответил на вызов Альбрехтсона. Море лиц в зале выглядело одинаково изумленно, словно бы кто-то заявил, что золото, говоря честно, вовсе не представляет такого уж интереса.

Королева сердечно поблагодарила Альбрехтсона, приосанилась и заявила:

— Я знаю, что многие из вас финансировали глубинников и их окружение, и я знаю имена, я действительно знаю имена тех, кто убивал, чтобы усилить напряженность ситуации.