– Они старые. – Он отодвинул вино, благодарно кивнув старому Хабибуле. Бросил взгляд в мою сторону. Словно нас здесь не было, он опять заговорил, обращаясь к Лилит: – Невероятно старые.

Жиль Хабибула нервно отпил вина. Стар поднял перевязанную голову. Сделав долгий вдох, словно стараясь успокоить нервы, Лилит протянула руку и схватила его за ладонь. Несколько минут он сидел безмолвно и ласково улыбался ей.

– Мы не знаем точно, каков возраст нашей вселенной. Наше солнце и его планеты имеют возраст около трех миллиардов лет. Старейшие звезды галактики всего на миллиард лет старше. Расчеты показывают, что вселенная образовалась шесть миллиардов лет назад, не раньше. Ничего более старого не существует, за исключением этих камней.

Медленно покачав головой, он устало посмотрел на Лилит.

– Никто не хочет нам верить, – сказал он. – Мы провели дополнительные проверки, эксперимент с ураном‑238. Он образует другой изотоп, свинец‑237, с периодом полураспада четыре с половиной миллиарда лет. Наш ответ поддерживает эту теорию.

У него были красные усталые глаза.

– Результаты нашего эксперимента показывают, что эти аномальные астероиды содержат меньше процента первоначального урана‑238 и не больше 25% первоначального тория‑232. Это означает, что возраст этих скал, по меньшей мере, двадцать пять миллиардов лет. Они в четыре раза старше нашей вселенной!

Лицо старого Хабибулы побледнело. Он испуганно откинулся на спинку кресла, словно возраст этих камней был смертельной болезнью, которой он боялся заразиться от Стара.

– Командор, – вмешался я, – можно задать один вопрос?

Он наклонил голову.

– Я несколько лет слежу за этими камнями, – сказал я. – Они во многом кажутся необычными! Почему вы считаете, что это остатки первичной материи? Может быть, торий и уран были привнесены в результате других процессов?

– Спасибо, капитан, – ответил он с болезненной улыбкой. – Я знаю, что эти камни необычны не только своим возрастом, но также размерами, формой и составом. Однако, я думаю, следует учитывать любую возможность ошибки. Дело в том, что мы измерили не общий состав тория и урана, а точное соотношение их с изотопами свинца. И проанализировали мы не только сплавы, из которых состоят астероиды, но также образцы пыли на поверхности. – Словно забыв обо мне и о моем вмешательстве, он повернулся к Лилит. Их пальцы сцепились на поверхности стола. – Даже эта пыль в четыре раза старше, чем самое старое вещество, известное за пределами Аномалии. Даже эта пыль подтверждает теорию, которая привела меня сюда.

Лицо Лилит было бледным и напряженным, как у него.

– Что это за теория, Кен?

Помолчав, собираясь с мыслями, он глотнул вина.

– Эта идея пришла мне в голову на Контр‑Сатурне. Я изучал объекты, которые раньше называли квазарами. Это объекты звездного типа, однако способные превращаться в галактики. Самые большие бомбы во вселенной!

Один‑единственный взрыв квазара заключает в себе энергию ста миллионов звезд.

– Какой ужас, – заморгал Жиль Хабибула. – По сравнению с этими чудовищными бомбами наше лучшее оружие – детские игрушки. Надеюсь, что ты не потребуешь от меня и от Лиль тягаться с таким страшным оружием?

– Я надеюсь, что мы сможем вести борьбу в других рамках, – хмуро улыбнулся Стар. – Но враг наш достаточно опасен.

– Кен, я не понимаю. – Глаза Лилит потемнели. – Что общего взрывающиеся галактики имеют с этой Аномалией или со враждебной машиной?

Усевшись поудобнее, Стар поднял ладони и потер виски под повязкой.

– У таких взрывов может быть только один источник.