— Э-э… Погоди, погоди… Он по ориентировке проходит. Похож, очень похож… Морда его вылитая, как у того, кто грабеж замолотил. Дай мне с ним переговорить… Отдай его мне. Мне его отработать нужно.

— Отработать? По грабежу? — я остановился и развернулся к Антошеньке. — По какому еще грабежу? Что-то я не припомню ни одного на этой неделе.

Я отлично знал текущую сводку совершенных в городе преступлений и сразу понял, что оперок туфту гонит.

— Э-э… Да там дело прошлогоднее, глухарем висит, — стал оправдываться Трубецкой. — Я сейчас как раз занимаюсь ранее совершенными. Показатель за раскрытие прошлых лет никто не отменял.

Ну-ну, с каких это пор Антошенька за показатели печется? Подумал я, а Пистон заметно напрягся. Смотрел в мою сторону жалобно, а в его взгляде сквозило: «Начальник, не отдавай меня, только не отдавай».

— Да какой с него грабитель, Антон Львович, — усмехнулся я. — ветер дунет и он упадет, смотри, какой квелый. Иди ищи других грабителей, — сказал я и затолкнул Пистона в дежурку.

Оперативник скривился, но промолчал, потопал дальше. А его интерес к Пистону мне не понравился. В голове все больше зрела мысль, всеми правдами и неправдами отправить инспектора уголовного розыска на больничный. Скорее всего — неправдами.

— Привет, Саныч! — Баночкин оторвался от телефона и протянул мне широкую лапу. — Это кто? Морда знакомая. Это не тот, который к тебе приходил раньше постоянно?

Скосил он взгляд, на мнущегося в пороге Пистона.

— Он самый, мой человечек. Пусть у тебя посидит в КПЗ, я его через часик-два заберу.

— Не могу… Купер проверяет КПЗ по два раза на дню, все ищет что-то, вынюхивает. Журналы проверяет, постовых за караульный устав спрашивает. Если только по-настоящему его оформить. Через административный протокол его запихать. Но там штраф будет.

— Давай по настоящему, — кивнул я. — Состряпай там что-нибудь, я не уполномочен такие бумажки заполнять, сам знаешь. А я рапортец накатаю, мол задержал на улице нарушителя. Он все подпишет, что скажешь.

— Честно говоря, я протоколы писать не умею, — развел руками дежурный. Всегда участковых прошу.

— Ну так попроси…

— Так нет никого из них сейчас в отделе.

— Блин! Миха! До таких звезд дослужился, а по административке оформить человека не можешь. Ладно… Сказал бы спасибо, да не за что…

— Извини, Саныч…

— Бывай.

Я вывел «задержанного» и потолкал его на улицу.

— А может я дома подожду? — радостно спросил Пистон, убедившись, что КПЗ ему сегодня не грозит.

— Ты тупой? Я тебе говорю, за тобой могут прийти в любой момент, и это будет последний момент в твоей развеселой жизни. Со мной пойдешь. От меня ни на шаг. Понял?

Пистон опустил голову, ему явно хотелось выпить, а после прилечь на диванчик перед телеком и закурить. А тут я такой спаситель нарисовался.

Оставив Серого в своем кабинете за старшего, я направился в школу. Со слов пацана, сестра его сегодня там, опять занимается важными пионерскими делами — оформляет какой-то школьный стенд в красной комнате.

Пистона пришлось взять с собой. Как-то не очень было тащить такого хмыря в детское учреждение, но ничего не поделаешь. Надеюсь, наш тандем никто не увидит, каникулы все-таки.

Но благо, в школу с алкашом мне заходить не пришлось. Я напоролся на Алёну прямо на школьном крыльце. Стенд ее подопечные пионеры выволокли на улицу и что-то малевали вонючей краской, поэтому работа кипела не в пионерской комнате, а на свежем воздухе, чтобы не задохнуться.

— Привет, — помахал я старшей пионервожатой.

Та, завидев меня, сначала невольно улыбнулась, а потом улыбка вдруг исчезла с лица, сменилась на прохладцу.