— Ну что встал, как неродной? Сашка! Не узнал, что ли?

Девушка решительно подошла, притянулась ко мне, чуть встав на цыпочки, и поцеловала меня в щеку.

— Ой! Я тебя замарала! Хи-хи! — она достала платочек, скрутила кончик, лизнула его и принялась оттирать губную помаду с моей щеки.

— Соколова! Вера, ну ничего себе ты выросла! — наконец, память подсказала нужное имя. — Ого…Ты что, прокурор?

— Следователь прокуратуры, — кивнула она. — Вот приехала в Зарыбинск помогать вашему Криворожскому. Один следователь на весь город не справляется.

— Прямо так сама помогать захотела? В нашем -то захолустье…

— Ну нет… Это долгая история, — Вера понизила голос и подмигнула. — В ссылке я, Саша. Была вакансия в Зарыбинске, и теперь я здесь. Но знаешь, как говорят, все, что ни делается, все к лучшему. Вот видишь, тебя здесь встретила. Ну смотри-ка, какой ты теперь! Ты здесь кем? Слышала, что собачником? А почему без формы?

В коридор чинно вывалился Кулебякин с кружкой чая в руке:

— О, я смотрю, вы уже познакомились с нашим руководителем уголовного розыска, Вера Андреевна.

— С кем? Сашка — начальник угро? Обалдеть… — ахнула следачка.

— А вы его, выходит, знали раньше? — Петр Петрович перед красоткой в форме вышагивал павлином. Подбоченился, втянул пузо и застегнул китель, в общем, старался держаться настоящим полковником, но все равно через брючный ремень и нижние пуговки кителя выпирал майор.

— Конечно, знала. Еще как знала. Мы же с ним за одной партой в школе сидели. Я все ждала, когда Морозов за косичку дернет, а он за столько лет так и не дернул. Такой скромняга был, даже списать стеснялся. А сейчас, глядите-ка — начальник угро…

— Ну, под моим чутким руководством старший лейтенант Морозов, так сказать, оперился. Я ему весь свой бесценный опыт передал, — хорохорился шеф.

— Старший лейтенант уже? Так быстро?

— Ну я же школу милиции закончил, — улыбнулся я, краем глаза наблюдая, как «павлин» пошел с другого боку, поправляя усы. — Да и ты дослужилась до петлиц немаленьких.

— Да что я? Юрфак, а после никакой жизни. Работа, дела, материалы, вещдоки… Уф… А так хочется еще в детстве побыть, а не вот это все, — широким жестом Вера указала на здание милиции и на свои петлицы одновременно, как бы обращаясь ко всей правоохранительной системе СССР. — Слушай, Сань! Ты чего сегодня вечером делаешь? Покажешь город? А ты где, кстати, живешь? А можно твоего песика погладить, говорят, он сильно-сильно умный.

— Вера Андреевна, — закашлял в кулак Кулебякин. — Витя, то есть Виктор Степанович, ваш руководитель, сказал, что вы поручения привезли? У нас секретариата нет, так я могу принять бумаги. Пройдемте ко мне, прошу.

— Да, конечно, Федор Петрович, я сейчас.

— Петр Петрович, — поправил шеф.

— А, да? У меня на имена память не очень, я нашего прокурора до сих пор не могу запомнить, вот если бы вы имя его сейчас не сказали…

Девушка повернулась ко мне, улыбнулась и проговорила:

— До вечера, Саш, жду в семь у кинотеатра.

И следачка упорхнула внутрь кабинета Кулебякина. Шеф проводил ее взглядом оголодавшего мартовского кота, потом повернулся ко мне и тихо проговорил:

— Морозов, и когда ты уже женишься?

— А что это вас так волнует, Петр Петрович?

— Ходишь, понимаешь, холостой-неприкаянный, девок с пути сбиваешь. А ты лицо органа, так сказать.