Ладно, как с козырями свезло, так и придётся колоду тасовать. Только бы мусорам не спалиться раньше времени. Сейчас даже самый сопливый стажёр легко сообразит, почему тут пахнет так невкусно. Блин, а ведь в кино говорят, что запах мертвечины вообще не выветривается. Вот если сдохла крыса в доме, за обоями там или ещё где. Полежит неделю и всё — обои менять надо мебель выкидывать. Ну, будем надеяться, в кино ошибались. Тем более вот живой пример — он, да Шкет. Дракула от солнца горел как факел. И распятия боялся панически…, впрочем, в кино ведь не говорили, что он именно от распятия как от вещи шугался. Ну, что там сила типа какая-то могучая вся страшная. Может по фильму, там режиссёрская задумка, может, Дракула головой болен был и боялся всяких вещей, не только там распятий каких, а ещё может, боялся фантиков от конфет «буратино» и женских трусиков — никто же прямо там не сказал, что вот Бог реальный авторитет для любого кровососа. У блин, слово это гадкое опять — кровопийца! Во, это звучит. А сосы эти, не очень оно как-то, ассоциации всякие нехорошие появляются.

Так, куда всё-таки свинтил этот мелкий пакостник?

А мощные у него когти. Штык посмотрел на свои ногти. Поскрёб один. Не, просто ноготь. Вряд ли он у него может тоже так выскакивать и превращаться в длиннющий коготь. Удобная фигня — в каждом пальце по ножу-выкидухе. Чего ему такой темы не досталось? Эх, судьба-злодейка! А что если у всех вампиров есть что-то эдакое, уникальное? Там, когти в пальцах, уши как локаторы или это, как в мультике, глянул так бровь одна вверх, другая боком и налево — бумс! Лазерный луч. И все в шашлык поджарились. Круто было бы. Ну-ка.

Штык вперил взгляд в стену. Напрягся, покряхтел, бровями пошевелил, нахмурился, потому выпучил глаза, даже сказал «у сезам сука откройся!», но всё без толку. Лазеры не появились.

— А и похер. — Махнул он рукой на стену. Закурил вторую сигарету. Поспать может? Да так вроде выспался…, хотя вроде как нет. Штык упал обратно. Снова сел — докурить надо. Самому себе ведьмин костёр устроить как-то не очень хочется. А оно в лёгкую — уснул с сигаретой, бычок упал на одеяло и всё, вызывай пожарных, пусть собирают тебя в маленький бумажный кулёчек. А на больше там не останется. С шлаком и головёшками всё перемешается, что из ботинок потом высыпят и всё, остальное на пожарище останется. Так что тут осторожно надо. Или спать на полу или не курить на сон грядущий. Покурил, бычок аккуратно затушил об палас — он всё равно воняет, хрен с ним, и спать лёг обратно. Спал хорошо, сладко. Даже сон приснился. Опять себя увидел. И ту странную девушку в фиолетовом костюме из кожи. Они занимались таким интересным приятным делом — ей богу, просыпаться не хотелось совсем. Классный сон. Увы, ничто не длится вечно.

Штык открыл глаза сел. Снова этот звук — стеклянный звон. Но не такой как от посуды, а сочный, приятный уху, с контрольными бульками, после каждого дзинька — бутылки с какой-то жидкостью внутри. Причём, скорее всего с вполне определённой жидкостью. У неё бульк особенный.

— Шкет, ты? — На всякий случай позвал Штык. Ну, по привычке. Тут же принюхался, и ответ получил раньше, чем из коридора отозвался мрачный голос.

— А кому ещё сдалась эта хата задроченная?

— А чего у тебя в сеточке звенит? — Поднимаясь на ноги, спросил вампир.

— Сметаны килограмм блять.

— Сметана не звенит. — Штык вышел в коридор. На пороге стоял и разувался Шкет. — Чего разуваешься? — Парень глянул на гостя, обутого и довольно улыбающегося. Потом на пол взгляд перевёл — пыли слой выше подошвы. Чертыхнувшись, обратно обулся. Мимо прошёл, к столу.

— Бухать будешь? — Спросил Шкет на ходу.