— Оставьте это мне.

— Боюсь, милорд…

— Нечего бояться! — рявкнул Генрих. — Приказываю вам выйти замуж.

— Да за кого? Кто захочет жениться на мне?

— На вас, мадам, хочет жениться мой кузен Мэтью, которому я сказал, что он это должен сделать. Он хорошо знает, что значит ослушаться меня.

— Но… чего ради? Я в годах…

— Вы в годах повиноваться своему королю. Выйдя замуж, вы получаете Булонь, а Мэтью становится графом Булоньским.

Аббатиса поняла, в чем дело. Генрих опасается, что после смерти Уильяма кто-то мог захватить Булонь. Он хотел сохранить ее для короны.

— Я должна обратиться к папе.

Генрих сощурился, и лицо его раскраснелось.

— Не думайте, что у меня нет влияния на него.

От Генриха аббатиса Мария кинулась к Томасу Беккету, который сопровождал короля. Когда она рассказала ему о случившемся, тот пришел в ужас. Король, зная, как Томас отнесется к этому, ничего ему не сказал.

— Папа поддержит вас, — утешил он Марию. — Вы же приняли обет. Его нельзя отбросить просто так, ради прихоти короля.

— Что мне делать?

— Вы сказали, что обратитесь к папе. Вы должны это немедленно сделать.

— Вы поможете мне, милорд?

— Я тут же отошлю папе ваше обращение.

* * * Узнав о вмешательстве Беккета, король пришел в ярость. Он вбежал к канцлеру с пунцовым лицом и глазами, налитыми кровью, а его торчащие рыжие волосы и вовсе делали его похожим на свирепого льва.

— Итак, господин канцлер, вы решили взять корону себе! Значит, теперь вы правитель Англии и Нормандии?

Томас воспринял это спокойно.

— Это дело аббатисы вас так разгневало, милорд?

— Разгневало? Я в такой ярости, скажу тебе, что сам схвачу раскаленное железо и выжгу тебе наглые глаза!

— Вы казните меня, даже не выслушав,

— Я же король, Беккет.

— Я хорошо это знаю, милорд.

— И ты не боишься моего гнева?

— Я боюсь только неправого дела.

— Значит, ты хочешь рассудить нас, а? Ты, Томас Беккет, купеческий сынок, хочешь быть судьей короля!

— Им может быть только Господь, милорд.

— Брось ты свою святость! Ну, Томас, моему терпению пришел конец! Ты же просто человек, а изображаешь из себя святого. Ну, я доберусь до тебя! Ох уж доберусь! Если тебе мила жизнь, отзови свое письмо папе насчет дочери Стефана.

— Это была ее воля, милорд, я только послал ее просьбу папе.

— Знаю. Здесь только одна воля — воля короля.

— Есть власть высшая.

— Ты кому служишь, папе… или своему королю?

— Правому делу, милорд.

Король умерил гнев. Ему самому странно, но сердиться долго на Томаса он не мог.

— Не валяй дурака, Томас. Ты что, хочешь, чтобы я потерял Булонь?

— Если Господу будет угодно.

— Хватит разговоров о Господе! Я ни разу не слышал, чтобы Господь выступил против моего деда или прадеда.

— Не сомневаюсь, что они много раз просили Его поддержки.

— Поддержки — да, но они не сидели и не ждали, пока он завоюет для них новые земли. Иначе бы им пришлось ждать очень долго. А мне что делать? Что, если земля попадет в руки неумелого правителя? Нет, Томас, ты канцлер, а не священник. О рясе забудь. Путем этой женитьбы я без труда сохраню за собой Булонь. Я избегаю нового конфликта и войны лишь тем, что какая-то монашка снимает с себя обет и выйдет замуж.

— Это грех.