— Нельзя тебе уезжать, Томас. Ты мне нужен здесь. Напиши архиепископу, что король не может отпустить своего канцлера. Кто мне предложил тебя, когда я подыскивал канцлера? Теобальд, архиепископ Кентерберийский. Ему не стоит жаловаться, что я удерживаю человека, которого он сам же мне предложил, который мне нужен на этом посту.

Так Томас и ответил Теобальду: мол, смогу приехать лишь тогда, когда отпустит король.

Генрих посмеивался. Он уже решил, что Томаса он ни за что не отпустит. День ото дня он все больше нуждался в его обществе и уже стал подумывать, как его покрепче к себе привязать, для чего осыпал канцлера наградами и почестями. Под конец решил отдать ему на воспитание своего наследника, молодого Генриха. Уже несколько благородных семей направили своих мальчиков в дом Томаса, где, кроме книжных наук, их обучали хорошим манерам и рыцарскому мастерству. Они должны были перенять от Томаса правила придворного этикета и многое другое.

— Передаю тебе на воспитание своего сына Генриха, — сказал король. — Сделай из него благородного и справедливого человека и вместе с тем научи, как вести себя по-королевски. Один ты можешь любить прелести бытия и жить в ладу с Господом. Это редко кто умеет, друг мой. А ты, мне кажется, владеешь этим секретом.

— Приложу все свои силы, чтобы воспитать принца добрым христианином.

— Повози его по Англии. Мы сделаем так, чтобы все епископы и бароны присягнули ему. Пусть вся страна узнает будущего короля.

Не успел Томас вернуться в Англию, как Теобальд скончался, и Томас пожалел, что не ослушался короля и не съездил повидаться со старым другом.

Строго говоря, ему можно было себя не корить. Он — канцлер короля, и его долг состоит в служении на этом высоком посту. Теобальд это понял бы. Но, наверное, Теобальд сожалел, что выдвинул его на этот пост.

Теперь Томас всего себя посвятил воспитанию молодого Генриха, тем самым исполняя волю короля.

Мальчик быстро привязался к учителю, и дело шло хорошо; но скоро пришел от короля приказ: Томас должен явиться к нему в Нормандию.

Престол архиепископа в Кентербери свободен, и страна осталась без духовного пастыря. Пока он не занят, большие доходы церкви идут в казну короля, и Генрих не торопился с назначением нового архиепископа.

Зима выдалась холодной, Томас отчаянно страдал от холода, в результате заболел и слег в Руане, в то время как королевская чета отправилась в Фале. Томас уже стал поправляться, и вот, завернувшись в просторный халат, он сидел за шахматной доской с одним из своих рыцарей, когда к нему вошел епископ Лестерский. Увидев Томаса в таком виде, святой отец сильно удивился:

— Милорд, у тебя вид не архидьякона, а королевского сокольничего. Ты же слуга церкви и в больших званиях: архидьякон Кентерберийский, декан Гастингский, настоятель Беверли и каноник Руанский. Да это еще не все.

— Что ты хочешь сказать этим «еще не все»?

— Только то, что слышал: говорят, король думает о престоле Кентерберийском.

— Ну и что с того?

— Якобы он думает сделать тебя архиепископом.

Томас не без труда встал.

— Нет, ты, наверно, ослышался.

— Об этом толкуют во дворце. Близкие к королю говорят, что он называл твое имя.

— Этого не может быть. Я знаю троих, кто достойней меня.

— Ты что, совсем без честолюбия, канцлер?

— Мое честолюбие в служении долгу.

— А разве не вдвое ты послужишь Господу как глава Его церкви в Англии?

— Король мой лучший друг. Я с ним близок. И знаю, что быть мне архиепископом ни к чему. Я его канцлер и в этом качестве служу ему добром. Канцлером мне и надлежит оставаться.

— Король назначает тебя главой церкви в Англии, потому что высоко ценит.