Король возражал обеим собеседницам:

— Нет, миледи. Я сделал совершенно правильно. Мы с Беккетом хорошо понимаем друг друга. Он прекрасный канцлер, а когда канцлер и архиепископ — один и тот же человек, вы увидите, как легко у нас пойдут дела.

— Я буду молиться об этом, — сказала Матильда. — Только между королями и церковью всегда происходят трения. Церковь стремится отобрать власть себе, и королям надо это пресекать. Назначив такого человека главой своей церкви, ты даешь ему неограниченную власть.

— На посту канцлера Беккет пользовался большой властью, но мне было с ним совсем нетрудно.

— Король с канцлером просто неразлучны, — заметила Элинор.

— Никак не могу понять дружбу с этим человеком, — вставила Матильда. — Купеческий сын! Меня это удивляет.

— Поверьте мне, в Англии нет более образованного человека. — Невероятно, — бросила Матильда. — Ты обманываешься.

— Да нет же. Он очень учен и от природы благороден.

— Король влюблен в него, будто это женщина, — поморщилась Элинор.

Генрих бросил на нее сердитый взгляд. Что она ополчилась на него вместе с матерью? С тех пор, как он привел в детскую маленького Жефруа, она все время выражает ему неприязнь.

— Я ценю в нем хорошего друга, — поправил ее Генрих. — Ни с кем из моих приближенных мне не бывает так хорошо, как с этим человеком.

— Тебе мало, что сделал его канцлером, еще надо посадить его на церковный престол королевства!

— Дорогие мои! Это — политика. Управление государством. Мой канцлер стал моим архиепископом. Канцлер — слуга государства, а поскольку архиепископ является еще и канцлером, как он может выступить против того, что выгодно государству?

— Ты думаешь таким путем подчинить церковь государству. Будем надеяться, что из этого что-то получится, — сказала Матильда.

— Не бойтесь, мама. Получится.

— Архиепископ действительно светский человек. — Элинор повернулась к Матильде. — Вы знаете, он живет в невероятной роскоши. Содержит семьсот рыцарей, попоны коней расшиты серебром и золотом. Я слышала, у него самый большой доход в королевстве.

— Так и должно быть у канцлера, — возразил Генрих.

— Выскочка! — сказала Матильда. — Простолюдин теперь должен показать всему миру, как он благороден.

— Вы, мама, родились в королевской семье и все же, насколько я знаю, не уставали утверждать свое благородное происхождение.

— О, твой парень любит покрасоваться, — сказала Элинор. — Я слышала, как говорили, что он живет богаче короля.

Генрих снисходительно засмеялся:

— Пожалуй, это единственная его слабость — обожает роскошь. Можно сказать, это у него не врожденное, а приобретенное. Стало быть, заслужил.

— Он тебя просто околдовал, — заявила Элинор.

Генрих ответил ей строгим взглядом. Чего она кусается? Ревнует, наверное. Значит, ее чувства к нему не совсем угасли.