— Вы слышите, что я вам говорю?! У меня болят руки! Ваш идейный единомышленник Адольф Гитлер был бы счастлив при виде этой картины!

— Да ладно тебе, — небрежно проговорил Кремнев. — Чего так разоряться? Сейчас освобожу.

Он подошел к Шерингу и быстро освободил его руки и ноги от пут.

Шеринг потер затекшие кисти и поморщился.

— Ну, зачем все это, а? — жалобно спросил он. — Что вам может сделать раненый интеллигентный еврей?

— Да все, что угодно, — ответил Кремнев. — Сила интеллигентного еврея — в его хитрости. А это покруче, чем простая мускульная сила, которой тебе сейчас явно недостает.

— Вы правы, — выдохнул Шеринг. — Силы мне недостает. Помогите мне! — капризно потребовал олигарх и протянул руку.

Кремнев крепко сжал его ладонь. Шеринг тяжело поднялся с кресла и, опираясь на руку Егора, заковылял к туалету. Возле двери он остановился и взглянул на Кремнева.

— Дальше я справлюсь сам, — насмешливо сказал он. — Хотя… если вы хотите поднять крышку унитаза…

Егор выпустил его руку из свой пятерни, фыркнул и зашагал прочь от туалета. Шеринг с ухмылкой посмотрел ему вслед, затем вошел в туалетную комнату и закрыл дверь.

Егор тем временем направился на кухню. После душа он почувствовал острый приступ голода. Да и чем еще заняться мужчине в бездействии, как не набиванием желудка? Не сериалы же смотреть. Тем более они здесь на испанском.

На кухне Егор открыл холодильник, достал хлеб, сыр, ветчину, зелень, нашел в шкафу стаканчики с супами-концентратами.

Когда Шеринг вошел на кухню, Егор как раз доделывал бутерброды.

— Выглядит аппетитно, — заметил Шеринг. — Вам не кажется, что мы все больше похожи на дружную семью?

— Не кажется, — огрызнулся Кремнев. — Как самочувствие, как нога? Еще не отвалилась?

Шеринг поморщился.

— Да не пошли бы вы. С мертвым о здоровье.

Кремнев положил последний бутерброд на тарелку и сел за стол.

— Ты вдохни и выдохни, — небрежно посоветовал он. — Интуиция подсказывает мне, что мучения скоро закончатся.

Шеринг опустился на стул и взял с тарелки бутерброд — конструкцию толщиной с толстую книгу.

— Достаточно взглянуть на. бутерброд, сделанный вами, чтобы понять все про вашу интуицию, — заметил олигарх. — Кстати, не мешало бы постелить что-нибудь на стол. Насколько я понимаю, это дорогая, антикварная вещь.

— Да ну?

Егор взял со стола нож, поправил на бутерброде сползающее масло и, размахнувшись, вогнал нож в столешницу.

Шеринг вздрогнул и скривился так, словно нож вогнали ему в грудь.

— Н-да… — протянул он. — Насколько я понимаю, это стол конца восемнадцатого века. За двести лет он повидал всякого, но никогда не встречался с таким хамом, как вы.

— С чего вы взяли?

— Иначе бы он не дожил до нашего времени. И чему только вас мама с папой учили?

— Таких, как я, нас у мамы с папой было человек двести, — ответил Егор, сосредоточенно работая челюстями. — С каждым по отдельности заморишься возиться.

Олигарх взглянул на разведчика грустным взглядом.

— Ах, вот в чем дело, — понимающе проговорил он. — Детдом. Злое детство и все такое. Соболезную.

— Себе пособолезнуй, хмуро сказал Кремнев. — Все. Когда я ем, я глух и нем.

Дожевав бутерброд, Егор налил из чайника кипяток в баночку с супом-концентратом и размешал набухшую вермишель ножом.