Ну, я и рассказал. После упоминания про «траву бессмертных святых» Дэрик закатил глаза, а на месте, где я с уверенностью поведал, что заменил Кордицепс на женьшень, заорал снова.

— Дебил! — я уже в курсе, ага. — Ты какого хрена намешал! Если там написано, что необходимо применить корень бессмертных трав, это значит применить корень бессмертных трав. А не сильнодействующую траву святых и без превращения ее в нечто странное, рожденное твоим больным разумом, оживляющую уже перешагнувших порог этого мира. Что значит, не нашел? Как ты мог не найти обычный Бессмертник?! Этого д… добра хоть косой коси вон на той клумбе! Ты чем вообще на ботанике занимаешься? — откуда я знаю, чем мы все там занимаемся в водовороте карм, чакр и созвездий? — Кордицепс — это кордицепс, а женьшень — это женьшень! Я не знаю, откуда ты взял информацию, что это взаимозаменяемые растения, когда они даже к разному классу относятся? Вдобавок, именно в этой лаборатории находятся только мутировавшие виды женьшеня! И, кроме того, здесь нет настоев! Среди ингредиентов ты мог найти только настойку, кретин! Ты вообще понимаешь, чем настой отличается от настойки? Так я тебе скажу, они градусом отличаются, идиот! И ты вообще в курсе, что зимний гриб и сянгу — это одно и то же?

Я удрученно молчал и смотрел на внимательно наблюдавшего за мной волка. Чем больше я на него смотрел, тем больше понимал, что не смогу от него избавиться, не смогу и все тут.

— И знаешь, что меня больше всего поражает во всей твоей тупости? То, что ты не умеешь отличить оборотня от волка! — и кто бы мне когда-нибудь сказал, чем именно оборотни от волков отличаются? Я стиснул зубы и сжал кулаки. — Я не знаю, как у тебя это получилось, но здесь до сих пор фонит твоей магией! Ты зачем его оживил, а?

— Я не хотел…

— Конечно, не хотел, еще бы ты хотел! А теперь бери в руки карабин и мочи этого бобика, пока он нас тут всех не загрыз!

— Я не буду. Я не смогу… И вообще, вам-то чего бояться, вы же уже давно не живой, — буркнул я. — Это же волк, просто волк, что он вам сделал?

— Это оборотень! Ты дебил! Запомни это слово на всю свою оставшуюся, не слишком долгую, жизнь! Надеюсь, что ты успеешь все же потомство оставить, прежде чем окочуришься!

Наконец-то, он выдохся. И мы уже начали конструктивно вести наш диалог, в результате которого мы постановили: пускай волчонок живет.

Волк вел себя довольно миролюбиво. Когда я настоял на продолжении жизни невинного создания и открыл дверь его клетки, он подошел и лизнул мне руку. Правда я не сразу подошел к клетке, а долго мялся на безопасном расстоянии, и шел к ней зажмурившись, потому что Дэрик совершенно серьезно посоветовал мне отойти в сторону, чтобы меня волной не задело, когда он собственноручно избавится от злополучного экспериментального образца.

— И куда ты его собираешься девать? — поинтересовался в конце нашего сорвавшегося занятия Дэрик, всю оставшуюся часть которого я тщательно наводил порядок в разгромленной лаборатории.

— Пока здесь побудет, а потом придумаю что-нибудь, — я с трудом разогнулся, бросил тряпку в ведро и рухнул в кресло. — Сколько сейчас времени?

— Семь сорок, — надо же, еще даже трех часов не прошло, с тех пор, когда меня невиданной силой зашвырнуло сюда.

— Хм, судя по всему, этот неудавшийся экземпляр застыл в своем втором обличье, — Дэрик с задумчивым видом парил вокруг оборотня. — Особой опасности он не представляет. Ну, хорошо, — добавил он неохотно. — Пусть остается твоим домашним питомцем. Ты хоть имя ему придумал?

— Придумал. Будешь у меня Гвэйном, нравится?

Волк сделал какое-то странное движение головой из стороны в сторону.