– Раньше любил. Теперь не знаю. Мы встречаемся пару раз в году в Токио или Гонконге и спорим о нашем будущем. Она хочет, чтобы я нашел себе гражданскую работу, а я вовсе не уверен, что способен на это. Мне тридцать два года, что я могу предложить? Умение ползать по вьетконговским туннелям – стаж четыре года? Ловкость, благодаря которой мне удалось не наступить на мины? Ответственность за своих ребят? Ну и куда годится весь этот опыт? Стать руководителем бойскаутов, что ли? Понятия не имею. Этому я учился. Думаю, в этом все дело, – печально заключил он, – я попросту профессиональный убийца.

– А скольких людей ты спас за время службы? – тихо возразила Пакстон. – Ведь именно это ты и умеешь делать. Ты стараешься, чтобы твоих людей не убивали.

– Должно быть, так. – Она оказалась очень чуткой, и ему это нравилось, ему нравилось, как она сообразительна и честна, отважна и красива. В ней он видел все, чего недоставало Дебби. Его жена только и делала, что ныла и жаловалась, то насчет детей, то насчет дома, в котором они жили, и насчет его родителей и своих, и насчет Вьетнама и жалованья, и так далее, пока он не удирал. Он испытывал потребность в чем‑то более существенном, только до сих пор не понимал в чем, до той минуты, неделю назад, пока не повстречал Пакстон.

– Я хочу кое‑что сказать тебе. – Он хотел поведать ей всю правду. – У меня были связи с несколькими женщинами.

Ничего особенного. Пара медсестер… одна офицерша в Лонгбине… как‑то раз девушка из Сан‑Франциско, но это все на разок.

Все они знали, что я женат, и отношения у нас складывались простые и недолгие. Но… я ведь даже не знаю, нравлюсь ли я тебе… это совсем по‑другому… мне никогда не встречалась женщина, подобная тебе. – Он хотел, чтобы она поняла это.

Девушка улыбнулась, стоя в луче света. Не задумываясь, Пакстон приподнялась на цыпочки и коснулась его щеки.

– Спасибо.

Этот маленький жест растрогал его до слез. Никто не прикасался к нему с нежностью уже столь давно, что он забыл, что такое ласка"

– Похоже, я влюбился в тебя. Возможно ли, чтобы взрослый человек полюбил девочку, да еще в таких местах, и из этого вышло бы что‑нибудь путное? – В их положении была особая острота, которую Билл едва угадывал. Казалось, что жизнь дана им лишь на краткий миг.

– Не знаю. – На мгновение она опечалилась, вспомнила Питера. Но это, с Биллом, произошло совсем по‑другому, только на сегодня, без всяких обещаний на завтра, без будущего скорее всего.

– Я никогда не думал, что смогу оставить жену, – честно признался Квинн, продолжая прогулку. – Я и сейчас не знаю, решусь ли. Мы долгое время прожили вместе, да и малышки мне дороги.

– Ты часто видишься с ними? – спросила Пакстон.

– Совсем редко. В прошлый раз она прихватила их с собой в Гонолулу, но все вышло очень натянуто, мы стали чужими. То, что происходит здесь, плохо отражается и на ней и на детях, так я понимаю. Но ведь я по крайней мере не слишком подвергаюсь опасности.

– В прошлый раз мне так не показалось.

Он только плечами пожал. На его взгляд, это были мелочи.

– Ты ведь знаешь, что я имею в виду. Господи, парни едва успевают приехать сюда и сразу попадают на мушку «чарли», и их родным тут же высылают похоронку. Я совершенно уверен, что чаще всего ребята погибают даже за линией фронта. – Но оба они догадывались, что тут нет жестко прочерченного фронта.

Тут Пакстон обернулась к Биллу, ей тоже понадобилось что‑то ему поведать:

– Я ничего не жду. Ты не должен ничего мне обещать, совсем ничего. Я не прошу, чтобы ты сказал мне, что собираешься разводиться.